3. Судья - воспитатель

В начале книги мы уже говорили, что важнейшей функцией судьи является воспитательная. Естественно, что он должен во всем являться примером для участников встреч. Играющие должны видеть в судье авторитетного товари* ща, пользующегося уважением, человека, который всегда объективен и справедлив в своих требованиях, человека, искушенного во всех тонкостях шахматных сражений. Сейчас обращено большое внимание на культуру проведения соревнования, и судье надо показывать пример даже в таких, казалось бы, мелочах, как внешний облик: быть опрятно одетым, выбритым, подстриженным.

Партия и правительство уделяют большое внимание вопросам повышения идейно-воспитательной работы среди шахматистов. Это относится и к арбитрам шахматных соревнований, которые в своей воспитательной работе должны обращать особое внимание на соблюдение спортсменами этических норм поведения. Шахматист не может забывать, что "честность и правдивость, нравственная чистота" (Программа Коммунистической партии Советского Союза) должны проявляться в повседневной жизни и деятельности, следовательно, и во время ведения шахматной партии. Поэтому всякое отклонение от норм поведения не может оставаться без внимания.

Спортивная этика советского шахматиста не может существовать вне связи с моралью общества. Моральные нормы поведения советского спортсмена вытекают из общих принципов коммунистической нравственности. Они должны основываться на сочетании личных и общественных интересов. Советская спортивная этика построена на принципах Морального кодекса строителя коммунизма.

Выступая на XVII съезде ВЛКСМ, Л. И. Брежнев говорил: "Мораль, которой мы руководствуемся, - сплав беззаветной преданности идеалам коммунизма и высокой гражданственности... коллективизма и непримиримости к нарушениям общественного долга. Наша коммунистическая мораль по праву наследует и развивает гуманистические нормы нравственности, выработанные человечеством. Трудолюбие, честность, скромность, чувство собственного достоинства, товарищество, взаимное уважение - все это неотъемлемые черты морального облика советского человека".

Партийные, профсоюзные, комсомольские и физкультурные организации накопили немалый опыт воспитания спортсменов, поддерживая дух истинного товарищества. Однако еще встречаются чуждые советскому физкультурному движению факты эгоизма, зазнайства. Некоторые мастера не выдерживают испытания славой, забывают о своей ответственности перед обществом и считают, что для них нет ничего недозволенного. Большинство же советских шахматистов соблюдает этические нормы советского спортсмена.

Что представляют собой принципы спортивной этики шахматиста? Само проведение соревнований требует соблюдения некоторых правил. Несоблюдение их является этической ошибкой, так как наносит вред всем участникам соревнования. Рассмотрим, к примеру, вопрос об опозданиях на игру.

На первый взгляд может показаться, что опаздывающий вредит только себе: часы его идут, и в дальнейшем он может ощутить недостаток времени на обдумывание, будет корить себя, что так небрежно отнесся к лимиту отпущенного времени. Когда судья делает замечание опоздавшему, тот часто пребывает в недоумении, почему его упрекают, когда это его личное дело, когда от этого опоздания только он и страдает. На самом деле это не так. Опоздание является серьезным нарушением спортивной этики и помехой для нормального проведения турнира. Опоздавший участник ставит в трудное положение не только судью, который не может снять с себя заботы о судьбе опоздавшего, но в первую очередь своего партнера. Шахматист не может быть спокоен, не зная, явится ли его противник вообще; а вдруг причины неявки позднее будут признаны уважительными и партия будет перенесена на другой день? Значит, придется терять еще один вечер. Кроме того, сегодня ожидающий мог быть настроен особенно по-боевому: приготовил интересный вариант, а оказывается, что эти приготовления велись впустую.

Заряд пропал, а если противник и явится, то напряженное ожидание может сказаться и на качестве игры первого. Наконец, зарождается мысль, что опаздывающий это делает намеренно, проявляя пренебрежение к партнеру.

Несвоевременная явка на игру затрагивает интересы и других участников, для которых не безразличен исход этой партии. Хотя опоздание и не может быть оправдано, надо требовать от виновного принести свои извинения партнеру. Извинение несколько рассеивает собравшиеся тучи и показывает, что ошибка осознана.

Я хорошо помню, как в 1936 году в Московском международном турнире X. Р. Капабланка опоздал на несколько минут на партию с Э. Ласкером. Ласкер сидел недовольный. Он никогда не опаздывал сам и не прощал опоздания другим. Поэтому поведение Капабланки его крайне удивило. Но вот вбежал в зал запыхавшийся кубинец и в первую очередь обратился к своему партнеру, принося ему тысячу извинений. Он извинялся не только перед Ласкером, но и перед судьями. Несмотря на то что его часы шли, он продолжал буквально рассыпаться в извинениях, пока на лице Ласкера не появилось прояснение и, наконец, улыбка.

Как рассказывает очевидец этого события Я. Г. Рохлин, который был в этот вечер дежурным членом турнирного комитета (судьей), удовлетворенный объяснениями Капабланки Ласкер сказал ему на английском языке: "Достаточно извинений. Садитесь за столик. Идут ваши часы".

Такое осознание своей ошибки является образцом высокой культуры и вежливости.

Если опоздание на игру невольно затрагивает интересы других играющих в турнире, то еще большим злом надо считать заранее обговоренный результат в партии. Плохо, когда участники турнира, не считаясь с интересами своих товарищей по соревнованию, а преследуя лишь свои эгоистические личные цели, заранее предрешают исход своего поединка.

Конечно, этот факт установить не просто, должны существовать неопровержимые доказательства сговора. Только в этом случае судья может обнародовать этот факт, иначе участникам будет нанесено незаслуженное оскорбление. Но иногда сами играющие раскрывают карты, и тогда судья должен засчитать обоим поражение.

В одном турнире участник вдруг принес жалобу судье на поведение своего партнера. Взволнованно он заявил, что перед началом партии они условились пойти в кино и, чтобы не опоздать на просмотр картины, договорились не утруждать себя и сделать быструю ничью. "Понимаете, - говорил он, - я поверил ему и легкомысленно разыграл дебют. В результате - "зевнул" пешку! Теперь мой партнер отказывается соглашаться на ничью и играют на выигрыш. Какое коварство!"

Судья выслушал эту полную возмущения речь и подошел к столику играющих. Дождавшись момента, когда сидевший за столиком участник сделал ход и поднялся с места, обратился к нему со словами: "Как же вы так поступаете? Условились сделать ничью, а теперь и в кино опаздываете и от ничьей отказываетесь?" Не уловив в словах судьи иронии, этот шахматист ответил: "А кто же виноват, что он допустил ошибку? Ведь теперь у меня лишняя пешка и я сохраняю реальные шансы на выигрыш. Зачем же я буду соглашаться на ничью?"

Вот тут-то все стало на свое место. Оба участника не отрицали, что хотели закончить партию вничью, договорившись об этом еще до начала игры.

В результате решением судьи оба незадачливых партнера, вместо того чтобы вписать по пол-очка в турнирную таблицу, получили по нулю!

Ясно, что иного решения судья и не мог принять.

Еще один случай. Турнир проходил на Черноморском побережье в дневное время. Двое друзей сделали в своей партии несколько ходов и, воспользовавшись хорошей погодой, пошли... купаться! Они не боялись, что на часах одного из них, которые в этот момент шли, останутся считанные секунды. Судья турнира оказался неопытным и не усмотрел в этом сговора. Когда кто-то обратил его внимание на отсутствие играющих, он "ответил: "А почему им за свое время и не искупаться?" Замысел же их был прост! Шел последний тур, который должен был определить победителей, им же было важно знать результат партий конкурентов. От исхода этих встреч зависел и их результат. Они рассудили, что по возвращении с моря их конкуренты уже закончат борьбу, и тогда они примут устраивающее обоих решение.

Этот случай показывает, что судья должен учитывать все ситуации и строго соблюдать все правила. Но не следует искать нарушения там, где их нет.

В ленинградском полуфинале XXI первенства СССР главный судья в день доигрывания перед последним туром надолго отлучился из турнирного помещения. Среди нескольких партий, поставленных на доигрывание, была и партия международных мастеров Г. Лисицына с Г. Иливицким. Почему-то эта партия, имеющая значение для распределения призовых мест, дающих право участия в финале первенства страны, была поставлена на доигрывание в последнюю очередь. Накануне Лисицын предложил своему партнеру ничью, но она не была принята. В день доигрывания Иливицкому удалось добиться в одной из отложенных партий победы, и теперь для выхода в финал его вполне устраивала ничья в незавершенной встрече с Лисицыным. Не желая искушать судьбу, он сказал своему партнеру, что если тот не снимает сделанного накануне предложения, то он согласен подписать мирное соглашение. Так они и сделали, после чего стали анализировать партию. Лисицын показал партнеру некоторые варианты, которые являлись подводными рифами и на которые при доигрывании Иливицкий мог неосторожно попасть. Иливицкий заметил, что, действительно, он этой угрозы не видел, и оба противника остались довольными, что закончили партию без приключений. Тут явился главный судья. Узнав, что противники согласились на ничью, конверт вскрыт и бланки оформлены, он усмотрел в этом сговор и... отменил результат партии. Дисциплинированным участникам пришлось сесть за доску и доигрывать эту злополучную партию. Помня о "подводных рифах", Иливицкий спокойно их обошел и выиграл!

Конечно, решение судьи было неверным. Всесоюзная коллегия судей его отменила, первоначальный результат партии (ничья) был утвержден, а судья наказан.

Не менее неприятным явлением надо считать подсказку играющим в турнире. Она может быть сделана в самой различной форме, но никогда не окажет помощи шахматисту, а, наоборот, часто приносит ему вред. Позднее мы расскажем читателю о подсказках во время проведения сеансов одновременной игры, здесь же остановимся на некоторых случаях, имевших место в турнирах.

Много раз рассказывалось в печати о комическом случае, который произошел в Тбилиси в 1937 году в финале чемпионата СССР. Игралась партия А. Эбралидзе - В. Рагозин. Последний сделал ошибочный ход, подставив под бой ладью. Он почему-то считал, что ответным ходом он сразу же ладью отыграет, делая своим слоном шах королю партнера. Но Рагозин забыл, что его слон будет связан и не сможет сделать хода. Зрители видели ошибку Рагозина и стали волноваться, "болея" за своего земляка - Эбралидзе. Ошеломленный неожиданной жертвой, грузинский мастер долго не делал ответного хода и размышлял, стараясь разгадать смысл этой жертвы. В зале началось гудение. Особенно экспансивные зрители не могли себя сдержать и сначала тихо, потом все громче стали восклицать: "Арчил, смотри!" Кто-то не выдержал и крикнул на весь зал: "Бери ладью!" Это насторожило Эбралидзе, который не особенно доверял шахматным познаниям своих болельщиков. Полагая, что он просто не видит подвоха со стороны соперника, принял дар ладьи за "данайский дар" и... отказался от взятия! Возможно, что без этих выкриков Эбралидзе спокойно разобрался бы в обстановке и взял ладью, которая обеспечивала ему победу. После этого бедному Эбралидзе в течение нескользких лет не давали покоя. Часто в его квартире раздавался телефонный звонок и чей-нибудь ехидный голос спрашивал: "Почему ты в 37 году не взял у Рагозина ладью?"

Здесь мы говорили о подсказке, исходящей от зрителей по их собственной инициативе. Нет оснований предполагать, что участник соревнований хотел или ждал ее, тем более что его шахматная квалификация была выше, чем у подсказывающих. Но бывает, что подсказка исходит не от зрителей.

Шахматный кодекс требует, чтобы шахматист во время игры не пользовался советами, не рассматривал материалы, имеющие отношение к шахматной партии, вел игру самостоятельно. Поэтому всякие советы тоже должны расценивается, как оказание помощи в виде подсказки. Но иногда они носят самый завуалированный характер.

Автор заранее приносит глубокое извинение нашим славным женщинам-шахматисткам, но не в обиду им будь сказано, подсказкой чаще всего пользуются участницы женских турниров. У некоторых тренеров с их подопечными даже разрабатывалась целая система "сигналов" и "кодов". Если, например, тренер сидит, зажмурив левый глаз, - нужно делать ход ладьей; перебежал из пятого ряда партера, например, во второй, означает: смотри внимательно на вторую горизонталь, там найдешь свой путь, и т. д. и т. п.

В одном турнире участница, записав ход на бланке, выжидательно смотрела на тренера, находящегося поблизости. Он, как статуя, продолжал стоять. Тогда она зачеркивала записанный ход и производила новую запись. Это продолжалось до тех пор, пока "статуя" не качнулась и не направилась к выходу. "Молодец, правильно!" - так можно было истолковать безмолвный уход наставника.

В другом турнире была сделана попытка подсказывать... через демонстратора! Подходя к демонстрационной доске, он "поправлял" на ней какую-либо фигуру, и это был определенный знак. Но демонстратору не повезло! Его "карьеру" испортил опытный судья. Он заметил частые манипуляции с фигурами и понял, что здесь не все ладно. Для проверки своей догадки он улучил момент и, подойдя к демонстратору, тихо сказал ему: "Вас просят повременить с ходом, произошла ошибка". Это сразу вызвало растерянность у двух лиц: демонстратор никак не мог попять, почему ему об этом сказал судья, значит, и он находится в сговоре с тренером, а участница, не зная, что ей делать, сидела за доской и выжидательно смотрела в зал.

Подсказать можно и... самому себе! Находятся "хитрецы", которые, отойдя от столика, облюбуют укромный уголок и начинают на карманных шахматах анализировать партию. Делать этого по правилам нельзя.

Частые или длительные отлучки играющего также могут навести на подозрение, что шахматист или пользуется консультацией, или анализирует позицию. Во время финала XIX первенства Украины, в котором автору книги довелось участвовать в роли судьи, один из молодых кандидатов в мастера, игравший партию с опытным мастером, в разгар борьбы, почти на час отлучился из турнирного помещения. Возвратившись, он объяснил, что ходил... завтракать! Подобное поведение, естественно, вызвало законное подозрение о проводившейся за это время консультации (позиция была сложная), и молодому шахматисту было зачтено поражение.

Разговоры шахматистов между собой во время тура тоже могут содержать подсказку. Встречаются люди (и довольно часто), которые не могут удержать себя от пустой болтовни. Как только сделают ход, так непременно найдут прогуливающегося по залу участника турнира, берут его под руку и начинают о чем-то беседовать. Может быть, это просто способ отвлечения, отдых во время соревнования, они и не думают нарушать спокойствие партнера, но сами того не желая, своим поведением создают нездоровую обстановку. Углубленный в обдумывание хода, партнер невольно начинает нервничать, он подозревает, что идет обсуждение играющейся партии, особенно если его противник в этот момент ведет разговор с шахматистом более высокой квалификации. Может быть, тревога и напрасна, но как бы то ни было, создается нервозная атмосфера. Эти иногда и безобидные нарушения спортивной этики становятся серьезными, когда проводятся командные соревнования. Здесь уже один факт разговоров участников команды между собой нервирует спортсменов. Ведь скорее всего идет обсуждение какой-либо из играющихся членами команды партии.

Разговоры отвлекают играющих, судей, они всегда помеха для соревнования. Поэтому не случайно, что в турнирах вообще запрещены (теперь уже официально, по кодексу) всякие разговоры с другими участниками и посторонними лицами. В командных соревнованиях они могут повлечь за собой наложение на виновных строгого взыскания.

Наши выдающиеся шахматисты хорошо понимают это. Примером такого правильного понимания спортивной этики может служить поведение корифеев шахмат - М. Ботвинника, В. Смыслова, М. Таля и некоторых других. Смыслов, например, когда встает из-за столика (а партнер думает над ходом), всегда отходит куда-нибудь в конец зала и сидит в кресле молча. Ни с кем не ведет разговоров во время тура и Ботвинник. Неплохо было бы некоторым нашим мастерам брать с них пример.

Понятие спортивной этики многогранно, и многие шахматисты прекрасно понимают, как надо себя вести во время игры. Международный арбитр Л. Абрамов как-то заметил, что идеальный участник всегда приходит на тур заблаговременно, со всеми вежливо здоровается, корректен, старается не мешать партнеру, когда тот обдумывает свой ход. Во время игры не будет ни с кем разговаривать, чтобы не нервировать противника. Если встанет из-за столика, то не сядет обратно, пока партнер думает, свой стул отодвинет спокойно, без шума.

Большое значение имеет существующая в спорте хорошая традиция обмена рукопожатиями перед началом поединка и по его окончании, когда побежденный поздравляет противника с победой. Взаимное приветствие играет большую воспитательную роль. Садясь за доску, даже лучшие друзья временно становятся противниками. Победить в партии - значит огорчить своего друга. Но ведь это борьба! Рукопожатие не только красиво по форме, но и приучает партнеров к вежливости и дисциплине. Поздравление противника с победой одновременно становится и разрядкой напряжения, возникшего в борьбе. Представим себе, что один из партнеров, имея ранее тяжелую, может быть, даже безнадежную позицию, добился перелома в позиции и благодаря ошибке противника сумел выиграть. Естественно, что после такого неожиданного проигрыша у другого участника возникает чувство досады, раздражения, обиды и даже неприязни к партнеру. Поздравляя противника с победой, он заглушает в себе все эти накопившиеся чувства и показывает умение владеть собой при неприятных обстоятельствах. Неукоснительно требуя выполнения этой традиции, судья тем самым осуществляет важную воспитательную функцию.

Нельзя не осудить случаи отказа от борьбы путем преждевременного соглашения на ничью.

Стремление закончить партию миром, не напрягая сил, объясняется или нежеланием вести борьбу, или страхом возможного поражения. Это производит неприятное впечатление, особенно когда партии играют шахматисты высокого класса, партии, за которыми следят и на которых учатся любители древней игры. Не случайно такие короткие партии окрестили "гроссмейстерскими ничьими". Борьба с ними неустанно ведется, но, видимо, одними административными мерами ничего не сделаешь. Нужна серьезная воспитательная работа, необходимо участникам настойчиво и твердо разъяснять, что подобная игра не соответствует правилам честного спортивного соперничества.

Мы говорим о борьбе с "гроссмейстерскими ничьими", а не с ничьими вообще. Некоторые завершившиеся миром партии иногда доставляют даже большее эстетическое наслаждение, чем закончившиеся победой одной из сторон. Если ничья явилась результатом настоящей острой борьбы, в которой были использованы все возможности, но ни один из соперников не смог получить перевеса и создалась позиция, не предвещающая выигрыша какой-либо стороне, то такие ничьи надо только приветствовать.

Но бывает и иначе. На Всемирной студенческой Олимпиаде 1972 года в матче команд ФРГ - США произошел беспрецедентный случай. Лидер западногерманских шахматистов Р.' Хюбнер, сделав на доске первый ход, вдруг предложил... ничью своему противнику К. Рогоффу, которую тот принял. Понятно, что такой результат не мог быть зафиксирован, и судьи предложили молодым людям уважать шахматы и продолжать игру. Тогда шахматисты решили позабавиться: стали подставлять фигуры под бой друг другу, как бы вспомнив детскую игру в поддавки в шашках и доигрались до голых королей. Снова ничья! Конечно, судьи не признали этот результат и предложили "шутникам" переиграть партию на другой день. Хюбнер демонстративно не явился на игру, и ему было зачтено поражение. Однако такое решение нельзя считать принципиальным, ибо взыскания заслуживали оба шахматиста!

История шахмат знает попытки бороться с ничьими путем переигрывания партий. Так, было предписано регламентами турниров в Бристоле 1861 года и в Лондоне 1862 года, а позднее в международном турнире в Париже (1867 год) правила еще более ужесточили эту борьбу. Ничьи не переигрывались и не засчитывались. Просто обоим противникам, закончившим встречу вничью, ставились поражения. Конечно, такой метод нельзя признать правильным, и эксперимент парижского турнира канул в вечность.

В начале XX века были установлены другие ограничения в соглашении на ничью: запрещение соглашаться на нее ранее определенного числа ходов, например, 30-го или 40-го без ведома судьи (тогда Турнирного комитета). Но это не разрешало проблемы. Участники соревнований, не желающие продолжать борьбу, находили лазейку: просто трижды повторяли ходы, и ничья становилась неизбежной. Никто из судей не мог этому воспрепятствовать. Можно было оформить мирное соглашение и "законным" способом: размениваясь фигурами, довести игру до 30-го или 40-го хода (а там уже и без всякого разрешения они могли спокойно встать из-за шахматного столика, оставшись довольными друг другом).

Но всегда ли можно упрекать участников за короткую ничью? В длительных турнирах иногда бывает нужна и некоторая передышка. После огромной затраты умственной и физической энергии в ряде партий утомленный напряженной борьбой шахматист нуждается в разрядке, которую и приносит ему короткая ничья. Бывает и так, что после нескольких подряд поражений шахматист не может сразу привести свои нервы в порядок и с открытым забралом броситься в новый бой; успокоение достигается в виде короткой ничьей. Наконец, возможны случаи простого недомогания.

Спортивная этика шахматиста обязывает участников соревнований к взаимному уважению, гуманности, скромности, честности. К сожалению, встречаются шахматисты, нарушающие эти моральные принципы. О некоторых фактах нарушения этических норм я хотел бы рассказать. Пусть читатели не воспринимают эти случаи как руководство для тех, кто не хочет честно играть. Наоборот, они должны помочь участнику шахматных соревнований сделать правильные выводы, как вести себя в соревновании.

Автору вспомнилось, что однажды Константин Сергеевич Станиславский на вопрос о том, как он относится к одному из появившихся новых театров, остроумно ответил: "Я люблю бывать в этом театре, так как сразу начинаю видеть, как не надо играть!"

Нельзя мириться с тем, когда участник состязания, стремясь во что бы то ни стало заработать очко, ведет борьбу при помощи различных трюков.

Приведем пример: играющий попал в жестокий цейтнот. Он не успевает записывать ходы и теряет ориентировку, не зная, сколько еще ходов надо сделать до контроля времени. Его партнер, имеющий достаточный запас времени, спокойно ведет запись партии и записывает ходы на двух бланках (один для себя, другой - для истории!) Видя растерянность противника, он умышленно в одном из бланков указывает "лишний" ход (которого на самом деле не было) и старается этот бланк держать в поле зрения партнера; правильную запись на другом бланке прячет вниз. Особенно такие "хитрецы" стараются демонстрировать партнеру ложную запись, которая показывает совершение контрольного хода. Находящийся в цейтноте успокаивается и... у него падает флажок! Конечно, за просрочку времени он сам несет ответственность, никто не виноват, что он загнал себя в такой цейтнот и прекратил запись ходов, стремясь ориентироваться по чужому бланку. Но как расценивать поведение другого? Уличить хитреца не всегда удается. В случае конфликта он постарается запись "лишнего" хода объяснить случайностью, и его утверждение опровергнуть нелегко.

Попытка воспользоваться нервозным, напряженным состоянием партнера, находящегося в цейтноте, проявляется у некоторых шахматистов и по-другому. Некорректный шахматист зная что противник с тревогой ожидает его хода и следит за тем, что будет записано на бланке (у некоторых игроков существует привычка сначала записывать ход, а затем воспроизводить его на доске, что шахматным законом не возбраняется и является манерой игры), намеренно записывает проигрывающий ход (ведь всегда потом можно сделать другой ход и зачеркнуть прежнюю запись). Партнер радуется записанному ходу противника й лихорадочно обдумывает позицию. Вдруг на доске делается совершенно иной ход! Обвинить первого участника в нечестности тоже непросто, он всегда найдет выход и скажет: "Да, я записал на бланке ход, который намеревался сделать, но, обдумывая его, пришел к выводу, что он плох! Потому его зачеркнул и сделал другой. В чем же меня обвиняют? Разве не мог я ошибиться, но вовремя понял эту ошибку, а мой партнер не должен был заниматься подсматриванием в мой бланк; сам себя наказал, что не дождался сделанного хода на доске!" Да! Трудно опровергнуть такую логику!

Какими только способами ни совершались попытки заполучить для себя очко! Известен случай, когда один шахматист в нескольких турнирах уговаривал своих противников уступить ему очко. Сигналы об этом дошли до шахматной секции города, где проживал и играл шахматист, но руководители секции ограничивались лишь "отеческими" внушениями. Чувствуя безнаказанность, этот шахматист дошел до того, что, проиграв в чемпионате города партию, стал просить своего противника подписать чистые бланки, чтобы составить новую партию, якобы выигранную им. В конце концов терпение руководителей секции лопнуло, и шахматист был дисквалифицирован.

В одном турнире перед началом тура двое друзей, которым предстояло в этот день встретиться за шахматной доской друг с другом, поехали кататься на лодке. Один из приятелей, игравший в этот день белыми, предупредил, что он не умеет грести, на что другой участник соревнования ответил: "Ну и что ж! Зато я хорошо умею вести лодку. Перед игрой - это прекрасная разминка". Поехали! А когда надо было возвращаться обратно, гребец бросил весла и сказал: "Теперь греби ты". "Но я , же не умею", - взмолился его приятель, на что последовало: "А мне какое дело! Ты играешь белыми и твои, а не мои часы будут пущены!" Поняв, что его "друг" намеренно затеял всю эту "игру", вовлек его в поездку, чтобы тот не успел к началу тура, - неумелый гребец взял весла и через силу стал грести. К его счастью, опоздали они не намного. Возмущенный коварством своего приятеля, шахматист играл агрессивно, злость придала ему новые силы, и он добился победы!

О подобных попытках очень интересно в своей книге "В шутку и всерьез" пишет А. Котов: "Люди "без сердца" в определенных ситуациях прибегают прямо-таки к истязанию попавшего в цейтнот противника... Один известный гроссмейстер яростно атаковал молодого мастера... почти четыре часа... отлично вел борьбу... и его позиция стала подавляющей... И тут гроссмейстер угодил в жесточайший цейтнот... После очередного хода гроссмейстер хотел на минутку выбежать со сцены. Комната, куда он стремился, находилась сравнительно далеко от сцены. Отправиться в желанную и даже необходимую экспедицию значило подвергать себя серьезному риску. Вдруг противник без тебя сделает ход и пойдут твои часы... "Что делать? - рассуждал гроссмейстер.- Побегу! - решил он... Но не успел сделать и нескольких шагов, как противник протянул руку к своему слону. Пришлось срочно возвращаться... гроссмейстер в изнеможении опустился на стул... Подержав несколько секунд руку над фигурами, мастер убрал ее и вновь задумался... Прошло пять минут, десять... мастер мыслил... Тогда гроссмейстер вновь попытался ретироваться со сцены. Но теперь ему не удалось ступить и шага: в тот же момент рука мастера опять потянулась к слону. Стало очевидно, что... противник понял весь ужас положения гроссмейстера и вздумал поиздеваться над ним. Всякий раз, когда тот вставал из-за столика и направлялся к двери, рука поднималась в воздух... Почти час длилось издевательство... Чем бы оно кончилось, неизвестно, если бы гроссмейстера вдруг не осенило: хитрости должна быть противопоставлена хитрость! Быстро... двинулся он к выходу и скрылся за дверью. В то же мгновение рука мастера передвинула фигуру и переключила часы. Сатанинская улыбка промелькнула на его устах... Гроссмейстер вернется не раньше, чем через две-три минуты. Если флажок и не упадет, на часах останутся лишь жалкие секунды... Каково же было его изумление когда тотчас же на сцене появился противник. Он только спрятался за дверью... Забавляясь представившейся возможности поиздеваться, мастер не обдумал... ход и совершил ошибку... Жертвой ладьи гроссмейстер объявил мат через два хода. Порок был посрамлен, добродетель восторжествовала. Когда мастер протянул руку, чтобы поздравить победителя, того уже, как ракету с космодрома, смело со стула".

Иногда в стремлении всеми правдами и неправдами добиться победы, используя цейтнот партнера, прибегают к таким трюкам. На X Всемирной олимпиаде аргентинец М. Найдорф в обоюдном цейтноте сделал 39-й ход и с возгласом "Ах!" схватился за голову: под боем оставалась пешка. Поверив отчаянному крику Найдорфа, его партнер югославский гроссмейстер С. Глигорич, не раздумывая, взял злополучную пешку и... остался без фигуры!

Возникает вопрос: можно ли осудить того, кто, используя цейтнот противника, делает вдруг какой-нибудь нелепый ход с целью ошеломить партнера? Но ведь это борьба, потому любая тактика, если только она не зиждется на нечестном приеме, допустима.

В 1971 году в журнале "Шахматы в СССР" гроссмейстер Д. Бронштейн рассказывал об одной своей партии. Выдержку из этого любопытного повествования мы считаем необходимым привести. "Цейтнот не грозил, я задумался и... сердце сжалось... вижу очаровательный этюд. Как бы это, думаю, усыпить бдительность партнера... Придумал... Появилась надежда... партнер может подумать, что я не считал варианты... Вдруг осенило... Да ведь тут налицо чудесная имитация "зевка"!... приблизился цейтнот. Вот, думаю, хорошо, посмотрю еще пяток минут и потом, как бы "из общих соображений", проведу сразу серию ходов". Приготовив приманку в виде пешки, потерю которой он якобы просмотрел, осуществил красивую комбинацию, выиграв ферзя! "Врать не буду, - пишет Бронштейн, - душа ушла в пятки, а сердце не то, что замерло, нет, остановилось. Пытаюсь успокоиться, а сам считаю, туда-сюда, туда-сюда... Вроде бы все верно. Тяну руку, дрожит, неверная". Это - вполне дозволенный метод.

Шахматист должен помнить, что потеря ориентировки происходит по его собственной вине: надо правильно распределять время, и тогда его не будет бить лихорадка и он по ошибке не схватится за своего короля, не будет задавать бестактных вопросов партнеру, вроде того: сделано ли контрольное количество ходов, или пытаться заглядывать в чужой бланк. Кстати, заглядывание в чужой бланк приводило даже к комичным ситуациям. Так, в первенстве ВЦСПС 1938 года москвич Мазель, попав в цейтнот и не зная, сколько ходов осталось сделать до истечения контроля, пытался установить это по записи своего партнера Копаева, бесцеремонно заглядывая в его бланк. Копаеву это не понравилось, и он закрыл его рукой. Тогда Мазель стал перегибаться через стол, чтобы как-то увидеть запись. Копаев спрятал бланк под стол. И тут при громком смехе присутствующих Мазель полез под стол!

Недружественным актом по отношению к партнеру надо считать затягивание игры в безнадежной позиции. Не имея никаких шансов на спасение, шахматист все же не спешит сдаться, а ведет бесполезную и нудную игру. Не говоря уже о том, что он явно высказывает пренебрежение к партнеру, не уважает его, очевидно считая, что тот не способен добиться победы в таком положении, он не уважает и зрителей, которые могут только от удивления пожимать плечами, видя бессмысленную игру. Имеющий преимущество будет считать себя оскорбленным, и в итоге между участниками может возникнуть недружелюбие. Ну а что делать судье? Он тоже не может остаться безучастным, так как каждую минуту надо ожидать столкновения, конфликта. Все время надо быть на чеку.

Особенно неприятное впечатление на всех производит откладывание такой партии. Бывает, что в пылу битвы разгоряченный участник соревнования по каким-то соображениям не хочет сдать партию, хотя и видит всю бесперспективность защиты. Здесь от судьи требуется выбрать подходящий момент и тактично побеседовать с участником, просто, по-товарищески, без менторского тона. Постараться спокойно разъяснить ему бессмысленность откладывания партии, ибо во время домашнего анализа его противнику ведь скорее удастся найти легкий путь к победе, и стоит ли затягивать борьбу! Такие беседы часто приводили к положительному результату. Если играющий поймет, что действительно нет смысла в откладывании партии, надо немедленно довести это до сведения партнера, не заставляя его лишний раз приходить в турнирное помещение для доигрывания.

Неэтичным является также затягивание в день доигрывания безнадежной или явно ничейной позиции, с тем чтобы избежать продолжения игры в других отложенных встречах. Партнеры ждут своей очереди, время неумолимо идет, и вечер может пропасть даром. К неэтичным поступкам надо отнести и такие попытки: вместо того чтобы сдаваться в безнадежной позиции, играющий записывает тайный ход, откладывает партию, а в день доигрывания перед вскрытием конверта бросает пробный'камень, предлагая ничью. Получив отказ, сразу же сдается.

Что же означают подобные неприглядные действия? Мастера, призванные воспитывать начинающих шахматистов в духе соблюдения спортивной этики, сами прибегают к недостойному трюкачеству, бросая пробный шар: вдруг противник неправильно оценил позицию и примет предложение! Почему не попытаться вопреки элементарной порядочности отвоевать половину очка? Ясно, что такие действия несовместимы с понятием моральных принципов и советской спортивной этикой.

В равной мере можно отнести к серьезному нарушению принципов морали и такие факты, когда шахматист, откладывая партию, вместо записи тайного хода, йишет: "сдался!" Зачем заставлять партнера заниматься дома ненужным анализом незавершенной встречи, приходить на доигрывание, которого и не будет, давать лишнюю работу судьям по составлению расписания доигрывания? Себе я доставляю удовольствие тем, что знаю: мне не нужно уже ломать голову за анализом, ища спасения, а партнер? Ну что ж, пусть понервничает! На любителей подобных "шуток" надо накладывать серьезное взыскание.

Шахматный кодекс СССР и международные Правила ФИДЕ указывают, что во время игры нельзя мешать противнику, отвлекать его. Но иногда эти раздражающие партнера отвлечения происходят вовсе не по злой воле "нарушителя покоя", а носят чисто рефлекторный характер. Бывают привычки, которые нелегко искоренить, как, например, покашливание (может быть, чисто нервного порядка), привскакивание с места (тоже нервное), мурлыкание под нос какой-нибудь мелодии (весьма не вовремя), хождение по залу быстро и грузно (от волнения) и др.

Такого шахматиста нельзя заподозрить в преднамеренном стремлении вывести партнера из равновесия, а между тем подобные привычки неприятно действуют на окружающих и прежде всего на партнера.

Во время партии с Ботвинником на XVI Всемирной шахматной Олимпиаде испанский мастер Медина все время что-то насвистывал. Когда по просьбе Ботвинника об этом было доведено до сведения капитана испанской команды, тот сокрушенно покачал головой и сказал: "Плохо дело! Когда Медина начинает свистеть, это значит, что его положение безнадежно!"

Любопытный случай произошел в финале XX первенства СССР. Один из дебютантов турнира во время партии с Ботвинником, бывшим в то время чемпионом мира, сильно нервничал и угодил в страшный цейтнот. После каждого сделанного чемпионом мира хода он рефлекторно вздрагивал и привскакивал со стула, что вызывало в зале смех публики. Вначале Ботвинник лишь хмуро посматривал па своего неуравновешенного партнера, но потом такая экспансивность стала его раздражать. Видя недовольство чемпиона и в то же время окончательно растерявшись и потеряв нить в записи ходов, дебютант стал думать: как же ему все-таки узнать, сделано ли искомое количество ходов и прошел ли контроль? Конечно, спрашивать об этом партнера он боялся, но вспомнил, что ведь партия-то демонстрируется, а на демонстрационной доске должно быть указано и число сделанных ходов. Тогда он решил, боясь нового гнева чемпиона мира, не вставая с места, краешком глаза взглянуть на демонстрационную доску, на заветный уголок с обозначением числа ходов. Такой косой взгляд вызвал гомерический хохот всего зала, что окончательно вывело из себя чемпиона мира.

Иногда участники соревнований в пылу битвы не замечают, что своими "дурными" привычками мешают друг другу.

Например, кто-то имеет привычку раскачивать ногой под турнирным столиком. Если его партнер не страдает тем же, то на него это, естественно, будет действовать раздражающе. Ну а если у обоих противников проявляется такая склонность, то заметить ее сумеют лишь посто-ронние люди.

В упомянутой ранее книге "В шутку и всерьез" А. Котов рассказывает о таких любителях: "Поставит ногу на носок и дрыгает ею часами. Однажды в матче СССР - Великобритания встретились два таких любителя "поиграть ножкой" - гроссмейстер Бондаревский и английский мастер Винтер. Что творилось за этим столиком! Шутники утверждали: соседняя сейсмологическая станция зарегистрировала в тот день первое в истории Англии землетрясение".

Как же бороться с этими привычками? Только воспитательным путем! Только длительными частыми беседами с обладателем дурных привычек, показом ему карикатурности его поведения.

Случается и другое: участник встречи ведет партию спокойно, ничем не мешает партнеру, а у того вдруг ни с того, ни с сего появляется раздражение и в самом безобидном поступке партнера ему начинают мерещиться злонамеренные козни.

Гроссмейстер Р. Шпильман писал, что раздражительность участников "часто мешает им объективно смотреть на вещи", и привел любопытный пример: "Однажды Тар-таковер играл против Нимцовича; последний заказал стакан чаю. Размешивая сахар, он звякал ложечкой о стакан, что вызвало у Тартаковера подозрение о намеренном желании подействовать ему на нервы. Око за око! Тарта-ковер тотчас заказывает себе, - но не стакан чаю, а пустую чашку с ложечкой, - и принимается на ней музицировать. Все закончилось смехом и преждевременной ничьей".

Тот же Шпильман рассказывал, как в одном турнире играющему "показалось, что его противник... намеренно кашляет. Он решил обороняться и на каждое покашливание отвечал бешеным контркашлем".

А разве не до абсурда дошел обозленный на всех и на все Корчной, когда в матче на первенство мира 1978 года в Багио, стремясь во что бы то ни стало вывести Карпова из равновесия, устраивал ежедневные скандалы по разным "поводам". Что, например, стоит такое его заявление: "Если Карпов не перестанет бросать на меня взгляды, я вынужден буду сорвать матч". Или, как в свое время кратко сообщала пресса, Корчной заявил протест по поводу того, что Карпову был подан... стакан кефира!!!

Поскольку многие шахматисты выражали недоумение, чем был вызван этот нелепый демарш, следует подробнее остановиться на этой истории. Некая Петра Лееверик, одно время возглавлявшая делегацию Корчного, так "обосновала" истерику претендента: "Если Карпову во время партий не перестанут подносить стакан кефира (я не знаю, что на самом деле в этом стакане), то Корчной перестанет играть". А на заседании апелляционного жюри эта особа (кстати, ничего не понимающая в шахматах) заявила: "Кто мне докажет, что стакан кефира, поданный в семь часов вечера, не значит - ходи конем на таком-то поле или что стакан кефира, поданный в девятом часу вечера, не означает: предлагай ничью?"

Да! Не просто додуматься до подобного!

Позднее, видя, что Лееверик себя полностью дискре дитировала (ею было сделано еще много разных выпадов), сама делегация была вынуждена отстранить ее от руководства.

Чтобы закончить с проблемой спортивной этики шахматиста, остановим внимание читателя еще на следующем;

Как уже подчеркивалось, основным в поведений шахматиста является его отношение к соревнованию. Его моральным обязательством является стремление к наиболее высоким спортивным и творческим достижениям. Но бьг-вает, что шахматист неудачно выступает в турнире. Видя, что у него уже нет никаких шансов выйти в лидеры или сохранить за собой определенное место в соревновании, он начинает играть небрежйо. Такое отношение к турниру может спутать шансы лидеров, дать кому-либо незаслуженное очко, и т. д. Где же здесь проявляется уважение к товарищу, гуманность й честность? Такая беспринципная игра создает не только неприятное впечатление, но вредит шахматному искусству.

Еще хуже, когда такой шахматист ищет лазейку, чтобьг под удобным предлогом выйти из турйира. При этом он забывает или просто не хочет думать, что его выход из турнира не его личное дело. Какой ущерб он нанес другим играющим, такого шахматиста не волнует.

Заметим, что если по существующим правилам шахматист сыграет менее половины партий, то при его выбытии из турнира результаты сыгранных против него партий не учитываются. Значит, тот, кто в свое время добился против него победы (может быть, и трудной), потерял время и силы зря, ибо Полученное им очко от незадачливого шахматиста не будет считаться в общем подсчете. Некоторые этим и пользуются и обычно стремятся выйти из турнира, сыграв в нем менее половины партий. Они понимают, что если пройдут "экватор", то в оставшихся несыгранных ими партиях им будут зачтены поражения (так гласит шахматный закон). А это, в свою очередь, означает, что общий результат по числу набранных очков сохранится в турнирной таблице и они будут фигурировать в ней где-то в конце.

Обычно мотивировку выхода из турнира стараются обосновать вескими причинами. Турнирная практика знает много подобных случаев.

Весной 1980 года в Харькове проходил очередной полуфинал всесоюзного чемпионата профсоюзов. Один из его участников, мастер спорта, вдруг стал жаловаться на недомогание, явно намекая на то, что ему, очевидно, придется выйти из турнира. Причиной же этого "недомогав ния" было то, ч,то мастер в первых пяти турах набрал всего пол-очка! Главному судье турнира пришлось твердо разъяснить мастеру, что его выход лишит некоторых участников возможности выполнить мастерскую норму и его поведение неизбежно явится предметом серьезного обсуждения. Взвесив все обстоятельства, шахматист отказался от своего намерения и довел турнир до конца.

К запрещенным приемам, которые также можно расценивать как нарушение спортивной этики, относятся и такие факты, к сожалению, еще не искоренившиеся в со-знании некоторых шахматистов. Участник обращается к партнеру и говорит: "Если вы записали в отложенной партии такой-то ход, то я сдаюсь!" Подобный вопрос невольно может застать партнера врасплох. Если он действительно записал названный ход, тогда все заканчивается благополучно, а если - другой? Следовательно, он уже не будет иметь возможности принять заявление и вынужден признаться в записи иного хода! Получается, что разведка сработала на руку задавшему бестактный вопрос.

Часто участники соревнований после отложенной ими партии начинают совместный анализ. Следует ли это делать? Ведь ни один из них не раскроет правду при этом анализе; намеренно будет рассматривать всевозможные варианты, которые он и не думал применять на практике. Вот и начинается игра в прятки! При этом оба прекрасно понимают, что стремятся обмануть друг друга, перехитрить, не веря партнеру, всячески стараются сохранить вежливость и показать, что с большим вниманием относятся к рассуждениям противника. Иногда сокрушенно покачивают головой, как бы говоря: Да! Я этого не видел, действительно, так можно было играть! О какой же честности и правдивости здесь можно говорить? Поэтому, чтобы не вводить партнера в заблуждение и не ставить себя в глупое положение, не следует с партнером заниматься совместным анализом отложенной партии.

Как рассматривать такой факт, когда один шахматист, готовит другого к партии? Здесь надо различать два момента: если эта подготовка является стремлением оказать помощь другу в целях углубления его знаний, то такая услуга объяснима. Когда же готовят друга против собственного конкурента, это корыстный момент: во главу угла ставится забота не о нем, а о себе! Такая "помощь" противоречит моральным принципам шахматиста.

Итак, спортивная этика требует от шахматистов соблюдения определенных правил в своем поведении, а если спортсмен допускает какую-либо ошибку, то надо найти в себе мужество осознать ее. Спортивная этика требует от шахматистов также объективного анализа своих позиций, своих возможностей и сил. Конечно, основная масса шахматистов так и поступает, не стремится, например, при разборе закончившейся партии умалять хорошую игру партнера. Примером объективного отношения к своей игре и уважения к партнеру может служить поступок казахстанского мастера Мухина, который после проигрыша в чемпионате СССР 1972 года партии Кузьмину сказал: "Спасибо за урок!"