2. Основные правила игры в шахматы

Шахматы - спорт. Но в любом виде спорта, будь то футбол, хоккей, плавание, гимнастика, существуют определенные правила проведения соревнований. Так и шахматные состязания, в которых участвуют миллионы, должны проводиться по определенным и строго установленным правилам. Узаконенных правил для шахмат долго не существовало, и они появились сравнительно недавно. Было много различных надуманных "правил", которые на самом деле являлись лишь плодом фантазии незадачливых любителей. Например, считалось, что если на доске остались одни короли, партия может продолжаться и прекращать игру еще рано. Короли устраивали спринтерскую гонку и галопом мчались на противоположный край доски. Считалось, что когда король достигал этой цели, играющий получал право взять себе пешку. Поставленная на одно из своих первоначальных полей пешка немедленно вступала в игру и, достигнув последней горизонтали, превращалась в новую фигуру. Появлялись ферзи, ладьи, кони, и игра продолжалась. Хотя нигде, ни в одном учебнике по шахматной игре это (как и некоторые другие) правило не фигурировало, обучающиеся шахматной игре следовали этой традиции.

Вспоминается такой случай, произошедший со мной. Делая первые шаги на шахматном поприще в начале 20-х годов, я играл в первом в жизни сеансе одновременной игры с мастером Ф. И. Дуз-Хотимирским. Доигрались до "голых королей". Тогда я робким голосом спросил: "Федор Иванович, ничья?" На это последовал строгий ответ: "Не поможет!" ...и мастер побежал королем на противоположный край доски. Вспомнив о "правиле" и, испугавшись грозного окрика... я сдался!

Пользуясь случаем, хочется поделиться с читателем воспоминаниями об этом интересном человеке. После злополучного сеанса мне довелось встретиться с Федором Ивановичем в 1927 году. Я был студентом первого курса юридического факультета Московского государственного университета; с группой энтузиастов-шахматистов нашего и других факультетов мы решили провести первый чемпионат университета. Для придания большего интереса соревнованиям было решено пригласить к участию вне конкурса кого-либо из московских мастеров. Остановились на кандидатуре Дуз-Хотимирского. Мне как председателю только что созданной шахматной секции, было поручено осуществить эту идею. С трепетом вошел я в квартиру мастера и заплетающимся от страха языком изложил просьбу студентов. Неожиданно мастер дал согласие! Когда же "полномочный представитель" шахматистов МГУ сказал: "Но мы не знаем, как компенсировать затраченное Вами время", мастер резко ответил: "Я буду играть не за призы, а потому, что люблю молодежь и хочу ей помочь".

Таков был незабвенный Федор Иванович. По окончании чемпионата участники турнира купили недорогую шахматную доску с комплектом фигур и подарили ее мастеру, Уже через много лет, как-то придя к Федору Ивановичу, увидел я эту доску. На недоуменный вопрос, зачем он хранит такую непривлекательную вещь, Федор Иванович ответил: "Эти шахматы мне очень дороги. Знаю, знаю, как вам пришлось себя ущемить, чтобы приобрести на свою стипендию этот сувенир!"

Возвратимся к вопросу о правилах шахматной игры.

В 1933 году в Советском Союзе был создан первый свод шахматных законов, получивший название "Единого Шахматного кодекса". Его проект был разработан Я. Г. Рохлиным на основании постановления шахматно-шашечного съезда 1931 года. Один из составителей первого кодекса Н. М. Зубарев в предисловии к нему писал: "Необходимость издания единого шахматного кодекса, т. е. систематизированных правил шахматной игры, назрела давно... Отсутствие единых официальных правил на практике приводило к тому, что в программах наших соревнований до сих пор приходилось делать весьма неясное указание на то, что "игра происходит по обычным принятым в СССР правилам", причем нигде не указывалось, где же именно моя"" о ознакомиться с этими правилами... Не приходится доказывать, что такое положение было явно ненормальным... Появление настоящего кодекса кладет предел неясностям, субъективному пониманию и толкованию шахматных правил".

С годами правила уточнялись, унифицировались и регламентировались в каждом новом издании. В 1977 году вышло десятое издание Шахматного кодекса СССР, которое с того времени и действует с небольшими изменениями, внесенными в издание 1981 года (11-е).

В соответствии с международными правилами, расхождения с которыми остались весьма незначительными, кодекс разделяет правила игры на "Общие правила" и "Правила игры в соревнованиях".

Кодекс - это свод шахматных законов, которые по мере развития шахматного движения в стране уточняются, но в основе своей указывают путь, по которому должна развиваться шахматная партия. Правила надо знать каждому шахматисту, судье и организатору.

Мы не собираемся здесь подробно останавливаться на всех статьях Шахматного кодекса, но постараемся изложить основные правила в доступной форме.

Что должен знать шахматист, приступающий к игре в турнире? К любой партии надо относиться со всей ответственностью и серьезностью.

В "Общих правилах" рассматривается один из важных вопросов: о прикосновении к фигуре. Тронул свою фигуру - ходи ею. Прикоснулся к фигуре противника, бери ее. Конечно, когда тронутой фигурой пойти нельзя или нечем взять фигуру противника, требование исполнения этого хода отпадает. В таких случаях играющему разрешается сделать любой ход по своему усмотрению.

Однако часто можно наблюдать, как противник изменяет сделанный ход с согласия своего благодушного партнера. Это - нарушение правил, особенно не надо давать такого разрешения начинающим шахматистам. Обычно такие нарушения правил большей частью допускаются в так называемых "легких" партиях (не турнирных), но, приучившись получать "прощение грехов", шахматист не сможет перестроиться и тогда, когда ему предоставится возможность играть уже не легкие, а серьезные партии, и может оказаться в трудном положении. Особенно надо приучать к строгому соблюдению правил юных шахматистов.

Как известно, шахматная доска состоит из 64 одинаковых клеток, попеременно светлых (белые поля) и темных (черные поля). Перед началом партии доска должна располагаться так, чтобы угловое поле справа от каждого шахматиста было белым.

Случается, что в начале игры шахматная доска была установлена неправильно. Как в этом случае быть? Такое явление относится к ошибкам при ведении партии, однако оно не влияет на ход игры. Поэтому Шахматный кодекс указывает, что при обнаружении этой неправильности переигрывать партию не требуется (как в других случаях установления неправильностей), а позицию надо перенести на правильно стоящую доску (позиция не меняется) и партию продолжать. Если эта ошибка будет установлена после окончания игры, то результат партии остается без изменений.

Другое дело, если будет обнаружено, что при начале партии или при ее доигрывании после откладывания фигуры были расставлены неправильно, например, король и ферзь оказались стоящими с переменой мест. Такая ошибка требует исправления. Конечно, это встречается крайне редко и то, очевидно, в партии малоквалифицированных шахматистов, но все же...

При установлении факта неправильной расстановки фигур партия переигрывается - или сначала, или с отложенной позиции. Однако, если партия оказалась завершенной и уже после была обнаружена ошибка, она не исправляется. И понятно почему: если не ограничить срок подачи протеста, то можно ревизовать и давно уже законченные партии. Участник мог даже заметить ошибку, но умолчать о ней, решая: игра для меня сложится благоприятно, я ничего не скажу, плохо кончится - заявлю! Однако лазейка для такого шахматиста закрыта: заявление должно быть сделано лишь до окончания игры.

Каждый шахматист знает, что во время партии он имеет возможность совершить так называемую рокировку. Рокировкой называется движение короля, дополненное движением ладьи, считающееся за один ход. Это значит, что один раз в партии король передвигается со своего поля на одно или другое поле той же горизонтали, того же цвета, наиболее близкое к нему, вслед за тем ладья, в направлении которой двигался король, встает на поле, только что пересеченное королем. При этом надо помнить, что все это возможно при условии, что ни король, ни ладья, в сторону которой он делает движение, не сходили со своих мест. Если король делал до этого какой-либо ход, он не может рокироваться ни в одну сторону. Когда ладья уже ходила и потом снова встала на свое первоначальное поле, рокировка в эту сторону невозможна. Такое правило начинающий шахматист обязан усвоить с первых шагов.

Но эти правила рокировки появились сравнительно недавно, лишь в середине XIX столетия. Правда, в некоторых странах, как, например, в Англии, Франции, Испании, они уже применялись несколько раньше.

Как говорит история, в конце XV века королю разрешалось один раз в течение партии сделать так называемый "прыжок", пойти на любое третье от него поле. Интересно отметить, что этим прыжком король мог уйти от объявленного ему шаха и даже встать на поле, занятое фигурой противника, которая считалась взятой. Но на пути короля находилось одно препятствие: прыжок не мог быть сделан, если король при этом проходил через поле, атакованное неприятельской фигурой (это условие относится и к современным правилам рокировки).

Несколько позднее вместо "прыжка" появилось понятие "свободная рокировка". Здесь уже на сцену выходит и ладья. Кстати, и название рокировка произошло от итальянского слова Rocco (ладья). "Свободная рокировка" дает право встать королю на одно из свободных полей: вправо на f1, g1, h1 (причем его переход разрешается и через атакованное противником поле), а также в левую сторону на поля a1, b1, c1. Ладья в первом случае становится на поля e1, ft или g1, а во втором - на b1, c1 или d1. (Пример приведен для играющего белыми.)

Если во всех странах перешли к современному понятию рокировки в середине XIX века, то в Италии еще долгое время существовала "свободная рокировка" и этот процесс перехода к современной был несколько задержан.

Много было попыток установить примерную дату появления правил рокировки в России. Пока они оказались тщетными.

Очень часто шахматисты, совершая рокировку, сначала берутся за ладью, а затем переставляют короля. Это - ошибка, но ошибка не такая, за которую надо наложить строгое взыскание: лишить права рокировки. Мы считаем, что в этом случае виновному следует сделать замечание, а не лишать его права рокировать и не требовать (как многие думают) сделать ход ладьей. Формалист скажет: "Позвольте, но ведь правило нарушено? Участник сначала притронулся к ладье, а потом уже к королю? Так почему же ему надо разрешать делать рокировку?"

Наш закон не стоит на позициях сугубо формальных. Если участник сначала берется за ладью и тут же переставляет короля, то его намерение ясно и не вызывает сомнения. Он лишь допустил формальную ошибку. Ведь даже правило "тронул - ходи" и то не всегда должно восприниматься как догма. Играющий может случайно задеть фигуру, которой он и не намеревался сделать хода, а, протягивая руку к другой, нечаянно коснулся этой. Было бы просто неумно придираться и требовать хода фигурой, ходить которой не было намерения. Сейчас в Шахматном кодексе очень четко и ясно записано: "Фигура считается тронутой, только когда играющий касается ее с намерением сделать ею ход. Сомнительные случаи оставляются на усмотрение судьи" (ст. 8 "Общих правил").

Так же и здесь. Взялся за ладью, но вслед за ней был переставлен король, следовательно, намерение было совершить рокировку. Требовать хода ладьей можно лишь в двух случаях:

1. Взявшись за ладью и переставив ее на поле рядом с королем, участник начинает размышлять и потом переставляет короля. Вот тут его мысли читать не нужно. Надо делать ход ладьей.

2. Играющий, взявшись первоначально за ладью, совершает рокировку, а она оказывается невозможной. Например, поле, через которое проходит король, атаковано неприятельской фигурой. Тогда Шахматный кодекс (только при этом условии) указывает, что надо ходить ладьей.

Необходимо обратить внимание шахматистов еще на один нюанс в вопросе рокировки. Совершая рокировку по всем правилам (сначала переставляется король, затем ладья), выясняется, что ее делать нельзя по тем причинам, о которых мы говорили (пересекаемое королем поле атаковано), или потому, что король встает на поле, также атакованное противником, или ему был объявлен шах, а он укрывается от него рокировкой (что недопустимо). Тогда играющий должен сделать ход королем. Почему именно королем? Да потому, что само понятие рокировки означает (как нам известно), что это ход короля (движение короля, дополненное движением ладьи). Рокировка оказалась невозможной, следовательно, сделан невозможный ход и надо ходить фигурой, к которой имело место прикосновение (королем).

Необходимо знать правила, касающиеся превращения пешки в новую фигуру. Прежде всего пешка - это тоже фигура, тогда как почему-то бытует мнение, что каждая сторона располагает 8 фигурами и 8 пешками. На самом деле у каждого из партнеров имеется 16 фигур: у одного белых, у другого - черных.

Когда пешка доходит до последней горизонтали, она этим же ходом должна быть превращена в новую (именно новую) фигуру: в ферзя, ладью, слона или коня. При этом выбор новой фигуры не зависит от того, имеются ли аналогичные фигуры на доске. Некоторые считают, что если, например, на доске имеется ферзь, то второго ферзя уже нельзя получить. Это ошибочное мнение. Теоретически у каждого играющего может быть 9 ферзей (если все пешки вдруг сделают "чудеса" и, оставшись невредимыми, дойдут до последней горизонтали - "поля превращения", чего, конечно, в практике не бывает), 10 ладей (при том же условии), 10 слонов, 10 коней.

Бывает, что нужной фигуры, в которую играющий хотел бы превратить свою пешку, нет под рукой. Может ли он просто объявить, что сейчас на поле превращения находится, например, ферзь! Этого делать нельзя. Мало того, если участник даже назвал наименование новой фигуры, на доске ее еще нет. Пока он не заменил пешку и не отнял от новой фигуры руку, ее существование призрачно. Шахматист имеет право (и это не возбраняется) сказать, что пешка становится ферзем, а затем, конечно, не отнимая еще руки от новоявленной фигуры, сказать: ладья, слон. Ни запись на бланке, какая новая фигура вступает в строй, ни устное заявление не принимаются во внимание. Надо, чтобы на доске стояла эта фигура и от нее была отнята рука. Тогда уже никакие изменения не допускаются. Такое требование имеет еще и то значение, что пресекаются возможные споры о том, какая же фигура в действительности вступила в строй.

Выше мы говорили, что иногда играющий, желая превратить свою пешку в искомую фигуру, не имеет ее под руками. В ее поисках он может потерять драгоценные секунды, которые остаются у него на часах. Не исключена и просрочка времени (о роли шахматных часов и понятии "просрочка времени" будет еще рассказано).

Для облегчения поисков шахматный закон разрешает ему обратиться к судье с просьбой дать ему нужную фигуру и даже попросить на время поиска остановить часы.

Не рекомендуется шахматисту самому пускаться в эту экспедицию, когда он имеет возможность воспользоваться законной помощью.

Чтобы закончить с "проблемой" пешки, остановимся еще на одном вопросе. Есть такое понятие - "взятие на проходе".

Когда пешка со своего первоначального положения делает сразу ход на два поля, а на ее пути находится пешка противника, то последняя - но только очередным ходом - может ее взять. Это называется "взятием на проходе".

Что считается выигрышем партии? Читатель может недоуменно пожать плечами и сказать: "Ну ведь это же всем понятно, зачем ставить такой детский вопрос?"

Но он поставлен неспроста. Ясно, что партия считается выигранной шахматистом, который дал мат своему партнеру, или тот заявил, что сдался! Однако далеко не всеми правильно понимается процедура сдачи партии. У каждого шахматиста имеются свои привычки. Один об этом заявляет словесно, другой молчаливо опрокидывает своего короля, третий останавливает часы и протягивает партнеру руку, четвертый... да мало ли какой способ придет ему в голову.

Надо, чтобы партнер и судья поняли, что борьба окончена. Наверное, пожатие руки противника означает сдачу шахматиста. Но Международная шахматная федерация почему-то считает, что пожатие руки партнера не означает сдачи партии! Странно. Получается, что участник, по мнению ФИДЕ, не собирающийся еще сдать партию, вдруг протягивает руку партнеру. Со стороны нормального человека такое действие просто необъяснимо. С чего это я буду здороваться во время игры, что я хочу показать этим непонятным жестом? Объяснение одно: по здравому смыслу пожатие руки партнера должно означать поздравление его с победой.

Признавший свое поражение тем или иным способом уже не может взять свое заявление обратно, делать обратный ход! (Как говорится, "слово не воробей, вылетел - не поймаешь".)

Бывало, что, неправильно и скоропалительно оценив позицию, участник соревнований заявлял о сдаче партии и тут же замечал ошибку. Ничего не поделаешь, сдался, так сдался. В одном чемпионате Москвы еще в начале 30-х годов два мастера играли партию, находясь в остром цейтноте. (Цейтнот - это недостаток времени.) Один из них, объявив ферзем шах, крикнул: мат в 2 хода! Другой, не заметив, что ферзь просто подставлен и его можно взять, поверил в неизбежность мата и сказал: "сдался"! Через какую-то секунду он вдруг заметил опрометчивость своего заявления, но уже ничего нельзя было сделать, и судьи зафиксировали факт сдачи.

Но не обходится здесь без исключений. Если заявление о сдаче последовало в тот момент, когда на доске создалось положение пата, т. е. "если король играющего (при его очереди хода) не находится под шахом и этот играющий не может сделать ни одного хода" (Шахматный кодекс СССР), то заявление о сдаче партии становится недействительным, ибо пат означает, что партия закончилась вничью.

Особо стоит вопрос об остановке часов. Конечно, ни с того ни с сего участник не будет останавливать свои часы. Если он это делает, то его жест означает признание своего поражения. Тем не менее эта проблема не простая.

Всегда надо различать сознательную остановку часов от случайной. Часы можно остановить и при их переключении, недожав кнопку; можно остановить, не расслышав слов противника и подумав, что предложена ничья. Поэтому в Шахматном кодексе и сказано: "Остановка часов играющим без совершения хода рассматривается как сдача партии. Однако если судья считает, что часы остановлены по недоразумению, то следует ограничиться замечанием участнику".

Бывали и забавные случаи. Гроссмейстер А. Суэтин рассказывал, как в одном турнире возник конфликт. Играли украинские мастера Ю. Сахаров и А. Замиховскии. "Неожиданно Сахаров пожертвовал фигуру с шахом и громко воскликнул: "Вам, кажется, мат!" Замиховскии

инстинктивно остановил часы и, качая головой, протянул партнеру руку... И только тут он заметил, что мата нет! На его протест Сахаров невозмутимо заметил: "Я же и сам не был уверен, что это мат!"

Конечно, поведение Сахарова нельзя признать вполне этичным, но действия Замиховского, сознательно остановившего часы, показывают, что он признал себя побежденным, и судьи правильно засчитали ему поражение.

Турнирная практика знает много случаев, когда имели место попытки использовать случайную остановку часов в личных, корыстных целях.

Вот такой случай. Идет чемпионат Ленинграда. Острая и напряженная партия играется между одним молодым шахматистом и опытным мастером. Цейтнот кончился, и усталые противники откладывают партию. Мастер должен записать тайный ход. По рассеянности или усталости мастер вместо того, чтобы, как требуют правила, сначала записать на бланке ход, а затем уже остановить часы, поступил наоборот. И тут молодой шахматист решил воспользоваться такой ошибкой и потребовал от судьи засчитать мастеру поражение, поскольку он не имел права останавливать часы до записи секретного хода. К сожалению, эта претензия была удовлетворена судьей.

В другом случае судья оказался принципиальнее и не пошел на поводу у игравшего. В городе Усть-Каменогорске, в чемпионате города один из перворазрядников, имея совершенно безнадежную позицию, с отрешенным видом подписал бланк о капитуляции, отдал его партнеру и отошел в сторону. Последний, естественно, воспринял этот жест, как признание поражения, оформил бланки и остановил часы. Тогда первый, наблюдавший за этими действиями, сбросил с лица маску уныния и обратился к судье с заявлением: "Я, хотя и подписал бланк, но не написал на нем, что сдаюсь, свои часы не останавливал, а мой партнер за самовольную остановку часов должен получить поражение". Конечно, казуистическая претензия шахматиста была отвергнута.

Указанные примеры показывают, как еще в сознании некоторых шахматистов крепко сидят чуждые советскому спорту стремления каким бы то ни было способом, хоть и находящимся в противоречии с нашими моральными принципами, заработать очко!

Что такое ничья?

Участникам шахматных соревнований надо хорошо внать, когда и как можно предлагать партнеру ничью, при каких обстоятельствах требовать от судьи ее признания и в каких случаях сам судья без просьбы играющих может прекратить игру, зафиксировать ничейный результат в партии.

На все эти вопросы Шахматный кодекс дает ответ.

Опытные шахматисты знают, когда и как надо предлагать ничью, но не всегда это хорошо знакомо менее опытным или начинающим.

Ничью можно предлагать только сразу после того, как шахматист сделал ход, т. е. тогда, когда идут собственные часы. Ни в коем случае нельзя делать это предложение в то время, когда включены часы партнера и он погружен в раздумье.

Конечно, корректный человек, даже если он и не знал этого правила, никогда бы не позволил себе тревожить партнера и отвлекать его от мыслей, но попадаются такие участники соревнований, для которых понятие спортивной этики и простой порядочности не существует.

Был в Москве один такой мастер, который, играя однажды с гроссмейстером Г. Левенфишем, в течение партии предлагал ему ничью... 6 раз, и всегда в то время, когда над ходом думал гроссмейстер! Как рассказывал Ле-венфиш, он до того расстроился, что не мог уже сосредоточиться, сделал ряд ошибок и проиграл партию.

Полукомичный случай произошел в одной встрече между советским гроссмейстером И. Болеславским и аргентинцем М. Найдорфом. Сделав в партии восемь ходов, Най-дорф вдруг спросил своего партнера, думающего в этот момент над ходом: "Играете ли Вы на выигрыш?" Боле-славский, подумав, что ему предлагается ничья, сердито ответил: "Нет!" Прошло секунд тридцать, и Найдорф вновь спросил: "Так вы согласны на ничью?" Советский гроссмейстер еще более сердито отпарировал: "Нет!" Найдорф остался в недоумении: на первый вопрос о том, играет ли противник на выигрыш, получил отрицательный ответ, и в то же время тот отклоняет предложенную ничью. Тогда он в третий раз обратился к партнеру со словами: "Так чего же вы хотите?", на что Болеславский лишь ожесточенно взмахнул рукой.

Заслуженный мастер спорта Ф. И. Дуз-Хотимирский как-то рассказал мне, как он отучился предлагать ничью при ходе партнера. "Играя в одном турнире" с М. И. Чигориным и считая, что позиция равна, я вдруг брякнул: "Михаил Иванович, хотите ничью?" Думающий в этот момент над ходом, он сердито на меня посмотрел и ответил! "Мат в три хода!"

По правилам шахматной игры предлагать ничью дважды нельзя. Если первое предложение партнером было отвергнуто, то теперь это право переходит к нему, и до того, пока он, в свою очередь, его не использует, первый участник встречи не имеет права вновь делать предложение.

Но бывает, что предложивший ничью повторит предложение до того, как партнер использует свое право. Это может произойти потому, что играющий вдруг почувствовал себя плохо, но, не желая беспокоить судью, чтобы прервать партию и вызвать врача (а позиция равная), решил непосредственно обратиться к партнеру. Ну что же, в таком случае не следует с него взыскивать.

Итак, по существующим правилам предлагающий ничью должен сначала сделать ход, затем сделать предложение и включить часы партнера. Теперь он ждет ответа. Противник может принять предложение или отклонить его либо словесно, либо просто молчаливо, совершив ответный ход.

Но случается, что играющий забыл это золотое правило и сделал предложение до совершения хода. В таком случае партнер может потребовать совершения хода, после чего и оставляет за собой право дать ответ. При этом предложивший ничью уже не имеет возможности отклонить требование; и даже если он увидел, что поторопился с предложением: его позиция лучше и есть хороший ход, который он теперь может сделать, - все равно предложение ничьей остается в силе. Ему приходится лишь с беспокойством ждать ответа с надеждой на отказ!

Когда на доске создается позиция, в которой возможность выигрыша исключена: у противников остались только одни короли, или король со слоном против короля, король с конем против короля, или короли с одноцветными слонами, - судье предоставлено право самолично, без просьбы играющих прекратить борьбу и признать партию ничьей. Кстати, первое условие Шахматного кодекса (одни короли) полностью отвергает надуманное "правило" о возможности продолжения игры путем получения пешки, о чем шла речь в начале главы. Разъяснение же по поводу королей с одноцветными слонами имеет принципиальное значение. Некоторые спрашивают: "А разве наличие королей с разноцветными слонами (у одного белопольный слон, у другого чернопольный) не означает ничью?" Нет, ибо не исключено, что один из партнеров ошибочно может загнать своего короля в угловое поле цвета слона противника и, отрезав своему королю отступление, поставив рядом с ним собственного слона, неожиданно получит мат!

Признание судьей ничьей по требованию одного из участников может быть вызвано следующим. Положение играющего не сулит ему радужных надежд, и он был бы чрезвычайно рад завершить встречу вничью. И вдруг он еще обнаруживает, что в процессе игры создавшаяся на доске позиция повторяется трижды. Он подзывает судью и просит зафиксировать ничью. Троекратное возникновение позиции не надо смешивать с троекратным повторением ходов, следующих один за другим. Определенная позиция могла быть, например, на 15-м ходу, повториться на 27-м и возникнуть в третий раз - на 36-м, если он сделает указанный им ход. Проверка заявления о троекратном повторении позиций раньше шла за счет времени заявителя, при этом, как правильно заметила Международная федерация, участник зависел от квалификации и оперативности судьи, и не мог быть уверен, что в цейтноте проверка закончится до падения флажка. А ведь в случае необоснованности его заявления ему будет зачтено поражение при просрочке времени. Теперь мы приняли рекомендацию ФИДЕ, и проверка заявления производится при остановленных часах. Если просьба справедлива, фиксируется ничья, если ошибочна, то ко времени заявителя прибавляется 5 минут и партия продолжается. Если же при этом прибавлении времени падает флажок, фиксируется поражение.

Ну а почему при перечислении атрибутов, ведущих к ничьей, ничего не говорится о так называемом "вечном шахе"? Что такое вечный шах? Он представляет собой такое явление, когда один из участников дает серию непрерывных шахов королю противника, от которых тот не в состоянии укрыться. Однако противники продолжают игру, игру бесполезную, и никто из них не хочет первым сказать: "ничья!" Если, как мы знаем, судья прекращает игру в позиции, где возможность выигрыша исключена, то почему же он не может сделать то же самое и здесь? На это ответить просто. Давая ряд непрерывных шахов, играющий вдруг замечает, что ему нет необходимости форсировать ничью, ибо его позиция стала более перспективной, и он отказывается от своего намерения. Он может и допустить ошибку, выпустив короля из опасной зоны, и тот найдет укромное убежище. Так как же можно прекращать игру властью судьи? Наконец, могло быть и так: судья ошибся, предполагая, что королю, преследуемому шахами, нельзя укрыться; на самом деле он ускользает от преследования. Взять на себя такую ответственность - прекратить борьбу - судья не может.

Сами участники поединка, если убедятся в том, что действительно имеется вечный шах, признают партию ничьей по обоюдному соглашению. Наконец, дающий, вечный шах имеет право воспользоваться правилом о троекратном возникновении позиции и потребовать признания партии ничьей.

Есть в кодексе еще одно правило: сильнейшая сторона, имея преимущество, все же не находит пути к победе и не дает мат! Тогда его партнер может воспользоваться так называемым правилом 50 ходов. Если с момента последнего размена, или взятия какой-либо легкой или тяжелой фигуры (слона, коня, ладьи, ферзя), или движения пешки прошло 50 ходов и за это время не было ни взятия, пи движения пешек, партия по заявлению играющего должна быть признана ничьей.

Но здесь есть интересный момент. Представим себе', что при указанной ситуации прошло 49 ходов и играющий объявляет своему противнику мат в два хода! Мат неизбежен! Что же делать? Разрешить ли играющему завершить борьбу постановкой мата или признать все же партию ничьей? Возможно лишь второе решение. Мат дается на 51-м ходу, следовательно, за положенные 50 ходов выигрыш не был достигнут. Как это ни прискорбно, приходится примириться с ничьей!

Раздел кодекса "Правила игры в соревнованиях" открывается статьей, говорящей о записи партий.

Теперь вопросам записи партий придается самое серьезное значение, и участник любого соревнования должен хорошо знать свои обязанности. От него требуется, чтобы ходы записывались ясно и разборчиво. Если раньше этому не придавалось большого значения, то теперь это поставлено во главу угла.

Иногда участники игры, не имея достаточного времени для записи ходов, делают пропуски, пишут грязно, с помарками и исправлениями. И возмущаются, почему от них не хотят принять этот грязный бланк и заставляют его переписывать. Надо помнить, что требование о переписке бланка исходит от судьи не по его капризу или желанию показать перед играющим свою власть, а в силу требования шахматного закона.

И с самого начала, только постигая премудрости увлекательной шахматной игры, надо приучать себя вести запись играющейся партии, вести ее четко, ясно, разборчиво. У такого шахматиста в будущем не возникнет затруднений в этом вопросе, и ему вряд ли придется выполнять мало приятную обязанность переписывать свой бланк.

Запись того или иного хода производится при помощи так называемой шахматной нотации, т. е. системой условных обозначений полей на доске, фигур и их расположения.

Сейчас признана единственной система алгебраическая. Автором ее является сирийский шахматист, уроженец города Алеппо, Филипп Стамма. Это изобретение относится к середине XVIII столетия.

До недавнего времени считалась образцовой так называемая полная шахматная нотация. При этой нотации указывалось условное обозначение фигуры, делающей ход, и обозначение поля, на которое она передвигалась. Например, движение ферзя с поля el на поле е6 обозначалось: Фе1 - е6. По алгебраической системе СССР король обозначается - Кр, ферзь - Ф, ладья - Л, слон - С, конь - К. Пешка условного обозначения не имеет.

Международной шахматной федерацией, с которой также согласилась и Шахматная федерация СССР, полная нотация сейчас упразднена, и запись ходов должна производиться сокращенной, нотацией: поле, покидаемое фигурой, не ставится, и запись делается более короткой. При этом ныне подвергнуты изменению и ранее существовавшие знаки. Так, ход конем с поля f3 на g5 теперь будет обозначен: Kg5. Если на это поле могут встать два коня: один с поля t3, а другой с поля е4, то пишется: Kfg5 или Keg5. Ход пешки с поля Ь2 на Ь4 будет выглядеть: Ь4. При превращении пешки в новую фигуру, например с поля d7 на d8, надо записать ,d8 ф (если мы ставим ферзя) или d8 Л (ладья). Кстати заметим, что если обе ладьи, находящиеся на одной вертикали - на полях с6 и с2, - занимают поле с4, то соответственно будет и указано Л6с4 или Л2с4.

По новым правилам взятие фигуры противника обозначается знаком умножения. Если пешка берет другую пешку, то будет произведена запись: например, b Х с. Взятие слоном фигуры противника, расположенной на поле f4, получит запись C X f4.

Шах королю обозначается плюсом (+), мат - двумя плюсами (+ +).

Обычно игровой день в турнире устанавливается продолжительностью в четыре или (максимально) в пять часов, после чего дается общий сигнал об окончании тура. В массовых соревнованиях для этой цели применяется гонг, ну а в личных турнирах, где участвует сравнительно небольшое число людей, удар гонга слишком резок, и луч-гае пользоваться или колокольчиком, издающим мелодичный звон, или каким-либо другим доступным для понимания окружающих сигналом.

Но в момент подачи сигнала не все партии бывают законченными, и их надо откладывать. Тогда шахматист, часы которого в этот момент оказываются включенными, уже не имеет права делать ход, а обязан его записать как секретный.

Но бывает, что в некоторых партиях в связи с дефектом шахматных часов выясняется невозможность откладывания: не сделано контрольного числа ходов или не упал еще ни один из контрольных флажков. Что делать? Естественно, что такие партии должны быть продлены, пока одно из условий не будет выполнено: сделаны все ходы или контрольный флажок упал.

Когда играющий записывает тайный ход, он должен, записав его, остановить часы и вложить свой бланк и бланк противника в конверт. После этого он собственноручно опечатывает конверт. Требование об оклеивании конверта самим шахматистом, а не судьей имеет большое значение. Мнительный человек, который раньше мог бояться, что судья проявил небрежность при опечатывании конверта, теперь обретает спокойствие. Особо мнительный шахматист даже на сгибе конверта оставит свой автограф!

Тайный ход должен быть записан ясно, чтобы не вызывать сомнений в его действительности. Не рекомендуется его записывать в нескольких местах, как это иногда любят делать некоторые шахматисты. Они полагают, что этим застраховывают себя от разных трактовок записанного хода, но они ошибаются. Дело в том, что если в этой многократной записи одна из пих окажется не идентичной другим, судья может усомниться в ходе и счесть его неясным. Действительно, почему надо считать, что правильной, отражающей мысли автора секретного хода является именно эта, а не другая запись? Раз возникло сомнение в связи с обнаружившейся разноречивостью, то судья волен трактовать ее по своему убеждению. Неясный ход приравнивается к невозможному. Ход должен быть ясен для судьи, и только он должен определить, как его расценивать.

В день доигрывания конверт с записанным ходом вскрывается в присутствии только того участника, который должен отвечать на записанный ход. Ознакомившись с записью, он может или сделать ответный ход сразу, записав его в своем бланке и включив часы партнера, или поступить иначе.

Не желая по каким-либо причинам рассекретить свой ответ и не будучи уверен в явке противника, играющий просто записывает этот ход (не делая на доске), вкладывает в конверт и в запечатанном виде передает конверт на хранение судье. Он вскрывается по прибытии партнера, часы которого, естественно, все это время остаются включенными.

Бывает, что при доигрывании партии часы какого-либо участника соревнований по ошибке показывают не то время, которое указано на конверте, а другое, например на час вперед. Такая ошибка должна быть замечена немедленно и исправляется, если потерпевший заявляет об этом до своего первого хода.

Могут спросить: "Зачем такая формальность?" Почему не исправить неправильность и позднее, если ее сразу не заметил играющий? Это требование накладывает на шахматиста обязанность и самому быть внимательным, серьезно отнестись к своему долгу и своевременно проверить правильность установленного времени на часах. Конечно, судья должен предотвращать все небрежности, но нельзя снимать ответственности и с играющих. Ведь проверяют же они правильность расставленной на доске позиции, и если что-то не так, то тут же замечают ошибку? Так почему же надо оставлять без внимания показание часов!

Согласно кодексу все играющие, имеющие отложенные партии, должны являться в турнирное помещение к началу доигрывания без опозданий, ибо очередность и порядок доигрывания теперь определяется судьей. И не обязательно он будет ставить партии в порядке проведенных туров.

Всякое опоздание шахматиста на игру (в день ли тура или в день доигрывания) наносит вред турниру, мешая нормальному его проведению.

Но ведь можно опоздать на одну минуту, на две, можно опоздать и на большее время. Существует ли какой-нибудь лимит времени? Формально всякое опоздание должно повлечь за собой наложение взыскания: замечание, выговор. Но можно ли за опоздание наказывать участника зачетом ему поражения? На этот вопрос Шахматный кодекс дает четкий ответ: "Да"! Опоздание свыше одного часа влечет за собой автоматически зачет поражения (конечно, если это опоздание не вызвано уважительной причиной) . Как же исчисляется срок опоздания? Раньше считалось, что исчисление производится с момента начала тура. Если участник соревнования приходил на игру с опозданием на 59 минут, его допускали к игре, накладывая взыскание, а если прошел час, то он получал поражение. Однако это правило требовало уточнения. В одном турнире участник его явился с опозданием на... полтора часа и сумел избежать поражения! В чем же дело? Почему судьба оказалась к нему такой милостивой? Оказывается, по каким-то техническим причинам начало тура было задержано на 40 минут, его часы (как и всех других) не были включены и получилось так, что опоздание на игру этого шахматиста составило 50 минут, т. е. меньше часа. Теперь узаконено, что исчисление времени опоздания производится не с момента начала тура, а с момента назначенного начала. Это более правильно.

Ну а как исчислять время опоздания не в день тура, а в день доигрывания отложенных партий? Может случиться, что какой-то участник встречи должен доигрывать партию, а его партнер в этот момент занят игрой в другом поединке. Хотя по правилам игры в соревновании он обязан вне зависимости от того, сразу ли ему предстоит сесть за столик или позднее, явиться, как и всем остальным, к началу доигрывания, в случае опоздания время будет исчисляться с момента пуска часов в этой партии. Если он даже и опоздал на большое время, но на его счастье в партии не были пущены часы, он избегнет поражения.

В последние годы, с легкой руки гроссмейстера Д. Бронштейна, широкое распространение получила система игры до конца партии, т. е. без доигрывания. Не будем особенно подробно характеризовать ее с точки зрения ее положительных и отрицательных качеств, ибо имеются и горячие ее сторонники и яростные противники, но заострим внимание на некоторых ее характерных особенностях. Система сводится к следующему: на первый период партии (36 - 45 ходов, по регламенту) отводится обычно время, а после его истечения дается полчаса или час каждому до полного завершения игры. Сделав, например, 40 ходов за положенные 2 часа и не просрочив время, участник с учетом накопления времени в первом периоде (если он израсходовал его меньше) получает еще, скажем, полчаса на весь остаток партии. С одной стороны, это хорошо: партия заканчивается в один день, не откладывается, и шахматисту не надо терзать себя домашним анализом, проводить за ним бессонные ночи. А с другой - оставшееся время надо так распределить, чтобы успеть завершить борьбу. Часто поэтому приходится вести вторую часть игры в темпе молниеносной игры. Ведь какая бы позиция ни была, как бы она привлекательно ни выглядела, но надо успеть дать мат, а флажок угрожающе повисает. Успею ли я сделать все, пока он не упал? А противник, видя такую ситуацию, хотя и знает, что его положение безнадежно, не собирается сдаваться, надеясь на фортуну: флажок-то партнера вот-вот рухнет! Мало того, если первый играющий, не надеясь, что успеет дать мат, в выигрышном положении предлагает ничью, второй ее отклоняет! И обвинить его в этом нельзя.

Трудно взвесить, какой тут из факторов ценнее? Плохая позиция или неэкономная затрата времени партнером. Ведь даже в обычной партии не всегда приходится торопиться со сдачей, если партнер находится в цейтноте. Не исключено, что он в спешке наделает ошибок и, смотришь, из безнадежной партия стала весьма перспективной. Если можно еще на что-то рассчитывать, то почему при этой системе он должен получить упрек за неэтичное поведение, отклоняя ничью! В конце концов он оказался более бережливым в смысле расходования времени, а это компенсация за плохое положение.

Преимуществом этой системы надо считать то, что в ней стимулируется самостоятельность творчества. Ведь во время игры участникам запрещается пользоваться советами, консультацией друзей, анализом партии, хотя бы на карманных шахматах. Но после откладывания партии все эти запреты теряют смысл. Придя домой, шахматист может анализировать партию, пользоваться различными теоретическими руководствами, консультироваться с кем-либо и т. д. При указанной же системе соревнований участник игры все проблемы решает самостоятельно, отпадает всякая возможность домашнего анализа, партия играется до завершения.

Но возникает законный вопрос: если вторая часть партии протекает в темпе молниеносной игры, то какими же правилами надо руководствоваться?

Как узнает читатель позднее, специфические особенности игры блиц (молниеносной) привели к трансформации в ней некоторых правил. Мы же ведем сейчас рассказ не о молниеносном турнире. Поэтому при системе без доигрывания действуют все правила, которые применяются в обычных турнирах. Участник соревнования, не взирая на то, что во втором периоде игры уже нет контрольного количества ходов и он обязан завершить партию до падения флажка, запись партии не может прекратить. Он должен так же ясно, четко и разборчиво записывать ходы, и прекращение записи может повлечь за собой наложение взыскания. Но для второго периода допускается исключение: играющему разрешается прекратить запись ходов, если до последнего падения контрольного флажка у него остается менее пяти минут!

В обычных турнирах судья определяет, имеет ли участник возможность вести запись или нет, здесь же до того, как на часах осталось пять минут, никакого разрешения прекращать запись ходов не может быть дано. Это следует помнить.

До сих пор мы говорили о том, какими знаниями правил шахматной игры и правил соревнований должен обладать его участник, но мало говорили о руководителе шахматных состязаний - судье.

А ведь он и никто другой, является проводником в жизнь всех мероприятий, которые позволяют слаженно звучать шахматному оркестру. Судья - дирижер этого оркестра, и от его умения, быстроты реакции на появление фальшивой ноты, от его авторитета во многом зависит, как пройдет соревнование. Он как опытный режиссер шахматного спектакля способствует созданию шахматных шедевров.

Судья не только руководитель, он прежде всего воспитатель.

Каков же круг обязанностей арбитра во время проведения соревнования? Он обширен. Главное - то, что он должен быть всегда справедлив, не выносить необдуманных и необоснованных решений. Каждое его решение должно быть направлено на необходимость воспитания в шахматисте моральных качеств.

Иногда участник игры, сделав ход, забывает включить часы партнера. Судья увидел эту ошибку. Как же он должен на нее реагировать? По нашим правилам, если он ее заметил, должен напомнить рассеянному шахматисту, что он забыл включить часы. Некоторые возражают: "Позвольте, - говорят они, -но это же подсказка!" Нет, не подсказка. Таким напоминанием судья не только не породит возможный вспоследствии конфликт, но, наоборот, пресечет его, ибо его действия направлены не на то, чтобы кому-либо оказать помощь, а на то, чтобы в турнире соблюдались правила игры и не было нарушения этих правил. Забывчивость одного и попытка использовать эту рассеянность другим в личных интересах противоречат нормам спортивной этики. Ведь что иногда получается. Противник рассеянного шахматиста затыкает уши, "глубоко" задумывается над ответным ходом, хотя, может быть, здесь и думать-то нечего: есть единственный ответ! Но он не торопится (идут не его часы) и продолжает "думать". Если кто-либо сделает ему замечание, что это не этично, хитрец всегда найдется. Он скажет: "Во-первых, я не заметил, что партнер не переключил часы, во-вторых, я вовсе думаю не над ответным ходом, а размышляю над дальнейшим планом игры!" Попробуйте его опровергнуть! Поэтому напоминание судьи о пуске часов есть не что иное, как нормальное реагирование на нарушение правил.

Находятся приверженцы и другой крайности. Они рассуждают так: "Раз это не подсказка и судья может напомнить участнику об его ошибке, то надо просто обязать его делать такие напоминания". Но если судье вменить это в обязанность, то он превратился бы в опекуна играющего и, не заметив ошибки подопечного, нес бы ответственность за все последствия. Действительно, судья, не заметивший того, что часы не переключены (а он не может все время находиться около столика играющих), мог получить со стороны играющего прямой упрек: "Вы не предупредили меня, что я не переключил часы, поэтому исправьте свою ошибку и верните мне потраченное время". Если к тому же в партии произошла просрочка времени, то участник соревнования вправе требовать не засчитывать ему поражения, ибо просрочка времени произошла по вине... судьи!

За ходом часов, их переключением обязан наблюдать сам играющий, и ответственность с него не может быть снята. Потому шахматный закон и не вменяет судье в обязанность напоминать шахматисту об этом, а требует от пего напоминания лишь в том случае, когда он заметит ошибку.

Большую ответственность накладывает на судью цейтнот. Здесь ему приходится не только следить за тем, чтобы установить, какой из флажков (при взаимном цейтноте) падает первым, но и наблюдать за тем как шахматисты делают ходы. Часто бывает, что, пользуясь цейтнотом противника, партнер, располагая достаточным временем, прекращает запись своих ходов, дабы дезориентировать противника.

Здесь уже судья обязан заставить ретивого шахматиста выполнять правила игры и вести свою запись, не делая пропусков. Можно переключить обратно часы в целях восстановления записи. И это не подсказка, не помощь тому, кто не имеет достаточного времени на обдумывание, а определенное наказание шахматисту, стремящемуся использовать цейтнот в неблаговидных целях, т. е. пытающемуся вести борьбу нечестным способом.

Бывает, что, находясь в жестком цейтноте, оба противника не только не успевают записывать ходы, но даже делать прочерки на бланках. (Эти прочерки надо делать, если нет возможности записывать сами ходы, для того, чтобы отмечать число ходов.) В пылу битвы участники совершают ходов значительно больше, чем требовалось, и им все кажется, что контроль времени не прошел. Судья, наблюдающий за партией и подсчитавший действительное число сделанных ходов, считает, что он свою миссию выполнил, и с облегчением отходит от этого столика, чтобы понаблюдать за другой цейтнотной партией. Он, конечно, не думает, что своим отходом даст повод к обвинению его в подсказке, а она невольно произошла! Тот, кто в этот момент находится в худшей позиции и питает лишь одну надежду: авось в горячке противник ошибется и не найдёт пути к победе, - будет иметь законное право бросить судье обвинение, что его уход от столика показал партнеру, что буря миновала и ему не грозит просрочка времени.

Поэтому судье не рекомендуется отходить от партии, которую он взял под контроль как наиболее важную для его присутствия, до падения одного из контрольных флажков.

В свое время мы говорили, что играющий, доведя пешку до поля превращения, часто не находит новой фигуры, в которую он намеревался превратить свою пешку. Забота об этом лежит на судье. Если он заблаговременно, видя приближение пешки к полю превращения, положит перед играющим набор фигур - ферзя, лаью, слона и коня, - то этим он лишь облегчит задачу шахматиста, которому не надо будет метаться в поисках нужной фигуры. Но и здесь находятся скептики, которые говорят, что такими действиями судья якобы подсказывает играющему, что пешку надо превратить в новую фигуру. Но, как и в случае с часами, судья своими действиями лишь помогает нормальному ходу турнира. Он мог и не давать фигур, но тогда ему пришлось бы выполнить требование участника (согласно Шахматному кодексу), доведшего пешку до поля превращения, о предоставлении ему нужной фигуры, а эти запоздалые поиски фигуры могут даже задержать ход партии: ведь судья должен был бы (если это вызывалось необходимостью) и остановить часы. Так не лучше ли заранее проявить инициативу, которая направлена только на пользу турниру!

Остановимся еще на таком вопросе, как: может ли судья ответить участнику соревнования, сделал ли он положенное число ходов? Конечно нет, ибо это явилось бы прямой подсказкой. Кроме того, если, нарушив это правило, судья все же ответил: "Да! Сделано!", но при этом оказалось, что сам бы ошибся, то в случае просрочки времени участник был бы вправе перенести ответственность на судью.

На поставленный вопрос мог бы ответить только партнер (конечно, и он не обязан это делать). Но обман с его стороны недопустим. В одном турнире участник его задал такой вопрос противнику: "Сделано 40 ходов?" Тот ответил утвердительно, а когда на часах задавшего свой неуместный вопрос упал контрольный флажок, заявил о просрочке противником времени. Конечно, просрочка есть просрочка, и от нее никуда не уйдешь, но поведение обманувшего является недостойным.

Иногда случается, что, записывая тайный ход, шахматист вдруг обращается к судье с просьбой удостовериться в правильности записи. Такая нелепость может произойти со слабым шахматистом, который еще плохо знает нотацию, или с особо мнительным, думающим, что его обращение к судье явится страховкой от возможной ошибки. Сама по себе подобная просьба является нарушением правил. Во-первых, тайный ход должен оставаться секретным для всех, в том числе и для судьи, во-вторых, если бы ход оказался невозможным и судья указал на это, то такое указание явилось бы грубой подсказкой. Ясно, что судья не имеет права удовлетворить просьбу участника и, кроме того, лотом должен сделать ему замечание за попытку поставить судью в неловкое положение.

Судье постоянно приходится наблюдать за точным выполнением участниками игры всех ее правил и правил соревнований, напоминать им о необходимости проявления чувства товарищества по отношению к партнерам, в случае возникновения конфликта правильно его разрешить. Заметим лишь, что не всегда решение приходит сразу. Вопрос может оказаться сложным, и, прежде чем вынести решение, надо его тщательно обдумать. Плохо, когда судья скоропалительно выносит свое решение, а потом выясняется, что оно держится на шатких основах.

В начале главы мы упомянули о том, что Шахматный кодекс СССР внес в издание 1981 года некоторые изменения. Кратко остановимся на этом вопросе.

Бывало, что у обоих играющих контрольные флажки буквально висели на волоске, и до истечения контрольного времени падали одновременно. Что же в таком случае делать? Шахматный кодекс не давал рецепта. Кому же из участников следовало засчитать поражение? Теперь в 11-м издании кодекса этот вопрос нашел свое разрешение: "при одновременном падении флажков до выполнения контрольного числа ходов, поражение засчитывается участнику, который последним переключил часы. В этом случае падение флажка другого играющего не принимается во внимание.

Также дано более четкое разъяснение вопроса о том, надо ли учитывать время опоздания играющего черными, если противника, имевшего белый цвет, тоже нет в зале. Уточнено: "отсутствие обоих партнеров к началу игры не является препятствием к пуску часов играющего белыми. Часы черных включаются лишь после того, как белые сделают ход.

В десятом издании Шахматного кодекса было ошибочно записано, что при доигрывании отложенной партии ставится на часах время, "затраченное каждым из партнеров к моменту откладывания". Это многих вводило в заблуждение, ибо партия могла быть играна с контролем более двух часов у каждого, тогда как при ее откладывании на конверте записывалось время по показанию шахматных часов. Поскольку истечение контроля фиксируется на показании "2 часа" у каждого, то получалась неясность. Теперь записано: "К началу возобновления игры восстанавливается позиция на доске, а время каждого партнера, показанное на конвертах к моменту откладывания, ставится на часах".

И наконец, последнее. Теперь разрешено арбитрам в полном соответствии с Правилами ФИДЕ налагать взыскания в случаях, "явно идущих против моральных принципов игры". Это имеет и прямое отношение к борьбе с любителями "гроссмейстерских ничьих".

Судейская работа сложна и весьма ответственна. Ее надо беззаветно любить, быть объективным, спокойным в выдержанным. Если шахматист, утомленный борьбой в партии, не всегда может совладать со своими нервами, то судья их распускать не должен. Хорошо сказал Леонид Ильич Брежнев в своей книге "Возрождение": "Руководитель... обязан быть собранным... и нервы должен держать в узде, чтобы и люди получали от него заряд уверенности".

И судье по шахматам - не менее чем кому-либо другому - надо об этом помнить. Он руководитель соревнования, и участники ждут от него правильных решений, которые бы не только не выбивали их из колеи, но давали уверенность в их обоснованности, помогали спокойно, не допуская ошибок, продолжать создавать новые шахматные произведения.

Теперь надо сказать несколько слов о шахматных часах.

Давно уже установлено, что в турнирах применяются шахматные часы в целях ограничения времени на обдумывание ходов. Играющие ведут учет количества сделанных ходов, чтобы не перерасходовать лимит отведенного на часах времени. Но до 60-х годов прошлого столетия турниры проводились без ограничения времени. Даже первый в истории шахматный турнир 1851 года в Лондоне положивший начало международным встречам, не имел этих ограничений. Естественно, что появлялись "многодумы" и игра страшно затягивалась. Противники не спешили и делали ходы после долгого, иногда даже многочасового обдумывания. Около каждого столика сидел секретарь, записывал сделанные ходы и вел подробный учет всего происходящего в партии. Бывали случаи, когда глубокой ночью в записи секретаря появлялась отметка: партия осталась неоконченной, так как оба противника... заснули! Случалось и более "страшное". В одном турнире два шахматиста Стаунтоп и Уильямс разделили третье и четвертое места. Для выявления третьего призера по условиям соревнования между ними был проведен матч. И вот Стаунтоп, который вел в счете, имея после 11 партий 6 побед, 2 поражения при 3 ничьих, вдруг сдал матч! А для окончательной победы ему надо было в оставшихся пяти партиях выиграть еще только одну! Что же случилось? Почему сильный и известный шахматист принял такое, казалось бы, странное решение? Оказывается, матч протекал в слишком медленном и утомительном темпе: Уильямс подолгу думал над каждым ходом, иногда даже более двух часов. Поединок в каждой партии продолжался около суток! Нервы у Стаунтона не выдержали, и он оказался не в состоянии продолжать борьбу.

Это сенсационное событие немедленно облетело весь шахматный мир и всколыхнуло его. Стало ясно, что необходимо как-то упорядочить процесс игры. В 60-х годах для ограничения времени на обдумывание были введены песочные часы. Но они не разрешали проблемы, так как были рассчитаны всего на один ход.

В 1883 году англичанин Вильсон сконструировал особые часы с двумя циферблатами, которые с тех пор стали применяться повсеместно. Механизм их прост: два будильника соединены одним рычагом и при его передвижении выключаются часы сделавшего ход и включаются часы партнера. Была придумана и еще одна тонкость: перед цифрой "12" устанавливался специальный контрольный флажок, который поднимался минутной стрелкой, подвигающейся к цифре "12". В зависимости от того, на каком показании часов истекало контрольное время, фиксировалось, успел ли играющий сделать положенное число ходов. Если он не успевал и флажок его падал, ему засчитывалось поражение. При этом не принималась во внимание позиция, находящаяся па доске. Факт невыполнения установленного требования получил название "просрочки времени".

Играющий должен учиться правильно распределять свое время так, чтобы выполнить необходимое количество ходов. Часто случается, что на оставшиеся ходы времени остается в обрез. Вот и приходится совершать спринтерскую гонку, молниеносно делать ходы и в результате допускать ошибки. Прочно и хорошо построенное здание мгновенно разваливается, точно от пронесшегося над ним смерча. В книге "В шутку и всерьез" гроссмейстер А. Котов писал: "Мастера по-разному тратят отведенное им время. Один помногу думает вначале, а заключительные ходы совершает в дикой спешке; другой, наоборот, устраивает гонку в дебюте, оставляя запас времени на конец партии... И то и то, конечно, плохо... первый шахматист напоминает разборчивую невесту, долго выбирающую суженого, но в конце концов вынужденную выходить замуж за любого встречного; второй - прожигательницу жизни, к двадцати пяти годам сделавшую много "ходов", имеющую запас времени, но уже попавшую в "безнадежпую позицию".

Весьма образно отразил роль шахматных часов гроссмейстер Р. Шпильман: "Шахматные часы, которые многим кажутся таким пустяком, на самом деле обладают огромной властью. Для многих участников турнира они являются истинным бичом и тираном... У шахматных часов есть свои господа и рабы. Господин их тот, кто ведет борьбу в полной уверенности, кто в состоянии преодолеть парализующий страх. Их раб - тот, кто робок и нерешителен".

Изобретение Вильсона приобрело права гражданства со времени Лондонского международного турнира 1883 года. Первоначально полагалось делать 20 ходов в час, а после проведения в 1895 году в Гастингсе другого крупного турнира почти всюду перешли к норме 2 часа на 30 ходов каждому. Однако этот темп игры был Несколько замедлен, позднее был установлен более ускоренный. Современная турнирная практика обычно основана на темпе: 2 часа 30 минут на 40 ходов каждому, или 16 ходов в час.

После введения контрольных часов один раз была сделана попытка обойтись без них. В Нюрнбергском турнире 1906 года по настоянию гроссмейстера 3. Тарраша турнирный комитет отменил ограничение во времени, и это привело к серьезным затруднениям. В целях борьбы с "тугодумами" были установлены денежные штрафы. Вот как описывает этот факт гроссмейстер Р. Шпильман: "Была положена норма - 1 час на 15 ходов и после этого еще 5 минут льготных, а каждая лишняя минута сверх этого облагалась штрафом в размере одной марки. Кроме того, в случае просрочки времени для обдумывания свыше получаса следовало предупреждение, а три предупреждения влекли за собой исключение из турнира... Турнир начался, и после первого же тура было наложено штрафов па несколько сот марок. В следующем туре участники по молчаливому соглашению доводили партии... быстрым темпом до мата... Наступил день, когда руководители... должны были бы прибегнуть к исключению нескольких участников... Так как это привело бы к полному крушению турнира, кара была отменена. Впрочем, и без того уплата "долгов", доходивших уже до тысячи марок, была бы невозможной для большинства участников".

После этого неудачного эксперимента стала ясной необходимость проводить турниры со строгим ограничением времени. Однако твердо установленного регламента, который был бы узаконен, не существовало, и в различных турнирах лимит времени устанавливался по воле его организаторов.

Гроссмейстер С. Флор в еженедельнике "64" (1976, № 9), рассказывая об одном из турниров (Югославия, 1931 год) с участием чемпиона мира А. Алехина, писал: "Играли мы тогда в медленном темпе: за два с половиной часа полагалось сделать 35 ходов... После пяти часов игры (с 9.00 до 14.00) был перерыв на обед, а в 16.30 игра возобновлялась еще на два часа с контролем 15 ходов в час". Как видим, и здесь был установлен произвольный регламент, причем первый контроль отличался от второго.

Ясно, что с такими явлениями надо было покончить, что и было сделано.

Недостаток времени на обдумывание ходов в шахматной партии, как мы уже отмечали, носит название цейтнота. У каждого шахматиста понятие цейтнота весьма своеобразно. У некоторых он начинается тогда, когда надо сделать 4 - 5 ходов за 10 - 12 минут, а у других, когда надлежит сделать примерно такое же количество ходов, а флажок буквально повисает над пропастью и вот-вот упадет. Однако шахматист продолжает спокойно делать ходы, не спеша переключает часы и калиграфическим почерком записывает ходы на бланке.

Автору однажды довелось быть свидетелем любопытной психологической дуэли двух участников турнира. Один из них "на висячем флажке" успевал (когда противник думал над ходом) выбегать в фойе и перекурить, а другой, имея в запасе достаточно времени, тревожно переводил взгляд от доски к часам, ерзал на стуле, нервничал и окончательно терялся.

Если шахматные часы, как мы уже отмечали, обладают "огромной властью", то не меньшая гипнотическая сила заключена и в контрольном флажке. Он наподобие кобры как бы зачаровывает свою "жертву" и поглощает ее. Наглядным примером может служить партия югославского гроссмейстера Д. Велимировича с советским гроссмейстером Р. Ваганяном на межзональном турнире первенства мира 1979 года в Бразилии. По свидетельству зарубежной прессы, Велимировичу в выигрышной позиции Оставалось сделать всего два хода до контроля, а его флажок угрожающе повис. Вместо того чтобы сделать ход, он взглянул на часы и уже не мог оторвать от них взгляда. Как загипнотизированный он смотрел на секундную стрелку, отсчитывающую последние мгновения до тех пор, пока флажок не рухнул!

Часто цейтнотная обстановка приводит к комической ситуации. В книге "В шутку и всерьез" А. Котов приводит любопытный пример: "Мой противник - господин Табак - в одной из партий Мельнбургского турнира в 1963 году вдруг стал восклицать: "Чей ход, чей ход?!" При этом он смотрел на свои тикающие часы. А в Москве один кандидат в мастера, когда стрелка приблизилась к роковым двум часам, неожиданно закричал на весь зал: "Судья, каким цветом я играю? Белыми или черными?"

Очевидно, близки к истине те, кто называет цейтнот настоящей шахматной чумой!

Сколько партий не было завершено из-за цейтнота! Сколько погибло задуманных комбинаций! Сколько партий, в которых победа не вызывала сомнений, оказались проигранными в результате просрочки времени! Какую роковую роль со многими шахматистами сыграл контрольный флажок! Но тем не менее без шахматных часов обойтись нельзя. "Гордо и безжалостно, - говорит Р. Шпильман, - тикают они рядом с шахматистом. Горе тому, кто не пожелает с ними считаться! Его постигнет участь укротителя диких зверей, который неминуемо должен погибнуть, как только ему изменит воля и уверенность в своей силе".

Часы "капризны". Иногда они вдруг начинают "своевольничать", что приводит к неприятным последствиям.

Любопытный случай произошел в Ленинграде в 30-х годах. В матче москвичей с ленинградцами на первой доске встретились Ф. И. Дуз-Хотимирский и Г. Я. Левенфиш. У организаторов соревнования не хватило шахматных часов. Тогда один из местных судей проявил готовность оказать помощь. Он где-то достал допотопные часы и поставил их на партию лидеров команд. Как позднее выяснилось, эти часы имели характерную особенность; одна их сторона шла с большой скоростью, а другая - крайне замедленным темпом. То ли из симпатии к своему земляку Левенфишу, то ли по случайному совпадению, он поставил их, обратив убыстренной стороной к Дуз-Хотимирскому. Москвич явился в игровой зал несколько раньше своего партнера и когда увидел, что часы стоят у него с левой стороны (чего он не любил), то, конечно, ни о чем не подозревая, просто переставил их на правую сторону. Началась игра. Через некоторое время возмущенный Левенфиш, часы которого шли с "космической скоростью", прибежал в комнату организаторов. Разразился скандал, и его виновник был обнаружен!

К сожалению, в обращении еще остается много старых, изношенных часов, да и производство новых находится еще не на высоком уровне. Несколько лет назад Орловский часовой завод разработал новую конструкцию, пустив ее в серийное производство. Внешне изящные, сравнительно небольшого формата, радующие глаз, часы на самом деле оказались весьма коварными. Их контрольный флажок часто "творил чудеса". Он то повисал в горизонтальном положении, то вдруг за полторы-две минуты до истечения контроля стремительно падал! Сколько шахматистов пострадало от этого коварства!

Сейчас в Советском Союзе ведутся работы по созданию новых совершенных часов. В середине 1980 года кишиневский завод "Сигнал" изготовил новую продукцию - настольные электронные шахматные часы "Олимпия", Эти часы легко управляемы, позволяют проводить турниры с любым заданным временем и обладают большой точностью. Наиболее интересным новшеством является то, что последняя минута игрового времени отсчитывается на светящемся циферблате по секундам, а когда где-либо истекает контрольное время, часы автоматически останавливаются. Надо надеяться, что массовое производство этих электронных часов устранит все погрешности и проблема "капризных" часов будет разрешена и для участников турнира, и для судей. А это, в свою очередь, поможет играющим и в творческом отношении.

Пусть читателя не удивляет последняя фраза. Действительно, играть, все время беспокоясь, что часы могут подвести, трудно. Когда же это беспокойство отпадает, то легко творить и создавать шахматные произведения. Если к тому же это произведение явится результатом разработки теоретической новинки, то еще ярче проявится неразрывная связь шахмат с искусством, спортом и наукой.