Глава семнадцатая. Самые быстроходные часы

До 60-х годов XIX столетия турниры проводились без ограничения времени. Партии продолжались иногда по 20 часов и более, причем соперники нередко думали над отдельными ходами по 2-2,5 часа. Некоторым даже удавалось заснуть в ожидании хода партнера; другие, с менее развитой защитной реакцией организма, приходили в страшное раздражение и перед тем, как притвориться спящими, демонстративно обращались к зрителям с просьбой разбудить их, когда противник, наконец, сделает ход. Сильнейший английский шахматист середины XIX столетия Говард Стаунтон шел еще дальше и публично выражал сожаление по поводу того, что не может привлечь к суду тех своих соперников, которые, "сознавая свою неспособность переиграть", пытаются "пересидеть" его за доской. Подобное обвинение, впрочем, раздавалось и в адрес самого Стаунтона. Это было во время его матча с Сент-Аманом, проходившего в Париже в 1843 году. Партии в этом матче продолжались в среднем по 9,6 часа, а, к примеру, 21-я, в которой было сделано 66 ходов, затянулась на 14 с половиной. Не кто иной, как прославленный французский мастер Александр Дешапель (1780-1847), присутствовавший на матче, с возмущением писал своему другу немецкому астроному Шумахеру, что более физически крепкий Стаунтон пытается уморить его ученика Сент-Амана, подолгу размышляя над очевидными ходами.

● Во время знаменитого лондонского турнира 1851 года, который многие считают первым международным шахматным состязанием Нового времени (хотя двумя годами ранее в том же Лондоне был проведен небольшой международный турнир, закончившийся победой автора многотомной "Истории цивилизации" и второго по силе шахматиста тогдашней Англии Бокля), возле каждого столика сидел секретарь, который регистрировал сделанные ходы и вел подробное описание течения борьбы в партии. Секретарь, обслуживавший матч Уильямс - Маклоу (участники турнира разыгрывали между собой микроматчи из 4 партий), как-то раз глубокой ночью записал: "Партия осталась неоконченной, поскольку оба противника заснули".

Один из лондонских журналистов, освещавших турнир, не без иронии писал: "Время - капитал нашей страны, по своей значимости чуть-чуть уступающий банковскому кредиту. Ради экономии времени, присяжные сплошь и рядом осуждают людей, вина которых не доказана, а судьи отправляют их на виселицу. Ради экономии времени железнодорожные кампании ломают нам ноги, а иногда и шеи. И только наши шахматисты составляют единственный разряд людей в этой славящейся своей деловитостью стране, которые совершенно игнорируют фактор времени и проявляют полнейшую неспособность оценить его значение".

● В 1852 году было выдвинуто предложение (горячо поддержанное Стаунтоном) об использовании песочных часов в целях ограничения времени на обдумывание. Однако они не решали проблемы, поскольку были рассчитаны всего на один ход и, кроме того, имели множество других недостатков.

Все первоначальные проекты упорядочить процесс игры были связаны с установлением контроля лишь на весьма ограниченное число ходов. Что касается санкций по отношению к "нарушителям", то они, по замыслу авторов этих проектов, должны были ограничиваться денежными штрафами. В регламенте Парижского международного турнира 1867 года был, например, пункт, который гласил: "Игрок, не успевающий сделать положенные 10 ходов в час, должен выплачивать турнирному комитету по 5 франков за каждые 15 минут просроченного времени". Случилось так, что "рекордсменом" по части штрафов оказался... победитель турнира венгерский мастер Игнац Колиш. Преуспевающий биржевик, пользовавшийся личным покровительством "короля банкиров" Ротшильда (впоследствии сам банкир и барон), он не счел нужным ограничивать себя во времени на обдумывание. И хотя Колиш был в то время общепризнанным представителем шахматной элиты, сразу же пошли разговоры о том, что при таком подходе к решению проблемы побеждать в турнирах будут не самые сильные, а самые богатые...

● Новое правило - за просрочку времени засчитывать поражение - в первое время применялось не слишком строго, и судьи не препятствовали игрокам по взаимной договоренности уклоняться от установленной системы контроля времени. Турнир 1870 года в немецком городе Баден-Бадене был первым, участников которого лишили такого права. И все же когда Л. Паульсен в партии с чемпионом Англии Сесилем де Вером просрочил время, англичанин предложил сопернику продолжить игру, заявив, что честь джентльмена не позволяет ему записать в свою графу турнирной таблицы очко, приобретенное таким образом. Однако соотечественник де Вера Блэкберн, видевший в Паульсене опасного конкурента, подал в турнирный комитет протест. Рассмотрев этот вопрос, турком обязал Паульсена и де Вера... переиграть партию.

Свидетелями весьма похожего случая оказались участники и судьи Венского турнира 1882 года. Когда Дж. Мэзон в партии с Г. Бер-дом просрочил время в выигранной позиции, его партнер тотчас же уведомил арбитра, что не считает возможным получить очко "столь недостойным способом", а потому сдает партию. После того как этот демарш был оставлен без внимания, Берд направил в турнирный комитет послание, в котором выразил решительный протест против засчитанной ему победы.

● Следующая таблица дает представление о том, как осуществлялся контроль времени в ряде соревнований 60-70-х годов XIX столетия.

В 1883 году англичанин Т. Б. Уилсон сконструировал особые часы с двумя циферблатами. Эти часы (которые в дальнейшем неоднократно усовершенствовались) получили у шахматистов название "самых быстроходных часов в мире".

"...Шахматные часы, которые многим кажутся сущей безделицей, на самом деле обладают огромной властью, - писал гроссмейстер Р. Шпильман в своей книге "О шахматах и шахматистах", - десяткам и сотням участников турниров они представляются истинным бичом и тираном... У шахматных часов есть свои господа и рабы. Господин их тот, кто ведет борьбу в полной уверенности, что в состоянии преодолеть парализующий страх. Их раб - тот, кто робок и нерешителен".

Весьма сходное мнение выражал и А. Нимцович, который перед Карлсбадским турниром 1929 года, ознаменовавшим крупнейший успех его шахматной карьеры, писал: "Большинство шахматистов в высшей степени безрассудно относятся к расходованию времени. Между тем цейтнот - злейший враг шахматной эстетики, и, кроме того, его издержки могут оказать на вас длительное деморализующее воздействие. Как показывает турнирная практика, в 90 процентах случаев цейтнотные ситуации возникают не вследствие расчета игроками сложных вариантов, а в результате патетической нерешительности, проявляемой в сравнительно простых позициях... Если же вы испытываете затруднения от избытка комбинационных возможностей, переключите свои усилия на поиски спокойного здорового хода, соответствующего духу позиции. Это не только позволит вам сэкономить время и силы, но и, по всей вероятности, приведет вас к оптимальному решению с объективной точки зрения".

Думается, однако, что подобные утверждения грешат некоторой категоричностью. Ведь в цейтнот попадают не только "рабы часов" и жертвы "патетической нерешительности", но и максималисты, искатели истины, подобные, например... Шпильману и Нимцовичу, очень часто попадавшим в цейтнот. Впрочем, давать хорошие советы всегда легче, чем показывать хорошие примеры...

Часы Уилсона получили боевое крещение сразу же после того, как появились на свет - в Лондонском международном турнире 1883 года. Первоначально был установлен контроль 20 ходов в час. Большинству мастеров он казался драконовским. После Гастингского турнира 1895 года почти повсеместно вошел в силу контроль 2 часа на 30 ходов каждому, который, однако, позднее все-таки уступил место менее "либеральной" норме: 2 часа 30 минут на 40 ходов.

● В 1906 году на международном турнире в Нюрнберге по инициативе гроссмейстера 3. Тарраша турнирный комитет вернулся к системе наложения денежных штрафов на "тугодумов" вместо зачтения им поражения за просрочку времени. О том, к чему это привело, рассказывает Р. Шпильман в своей уже цитированной книге. "Была положена норма - 1 час на 15 ходов плюс еще 5 минут льготных, а каждая лишняя минута сверх этого облагалась штрафом в размере одной марки. Кроме того, в случае просрочки времени для обдумывания свыше получаса следовало предупреждение, а три предупреждения влекли за собой исключение из турнира. Турнир начался, и после первого же тура было наложено штрафов на несколько сот марок. В следующем туре участники по молчаливому согласию доводили партии быстрым темпом до мата... Наступил день, когда руководители должны были бы прибегнуть к исключению нескольких участников. Так как это привело бы к полному развалу турнира, кара была отменена. Впрочем, и без того уплата "долгов", доходивших уже до тысячи марок, была бы невозможной для большинства участников".

Любопытно, что в списке "несостоятельных должников" одним из первых шел инициатор неудачного эксперимента 3. Тарраш. Как отмечают Ирвинг Чернев и Фред Рейнфелд в своей "Книге о шахматах для чтения у камина", в одной только (проигранной им) партии с Сальве суровый доктор "накопил долгов на сумму, эквивалентную 20 долларам!"

Всем стало ясно, что без шахматных часов обойтись нельзя. "Гордо и безжалостно, - писал Р. Шпильман, - тикают они рядом с шахматистом. Горе тому, кто не пожелает с ними считаться! Его постигнет участь укротителя диких зверей, который неминуемо должен погибнуть, как только ему изменят воля и уверенность в своей силе".

История шахматных соревнований последнего столетия изобилует цейтнотными рекордами и курьезами, трагедиями и трагикомедиями. Известен случай, когда участник международного турнира просрочил время во... всех партиях. Это случилось в 1968 году на турнире в Бюзуме (ФРГ) с гроссмейстером Фридрихом Земишем, снискавшим известность своими достижениями в области дебютной теории (в 1968 году ему уже, правда, было 73 года).

А вот поистине уникальный пример благополучного выхода из "сверхцейтнота". В 1934 году на одном из соревнований в Нью-Йорке, где был установлен контроль времени 2 часа на 36 ходов, мастер Сидней Бирстайн явился на партию с опозданием на... 1 час 59 минут (в то время подобные "вольности" еще кое-как допускались - позднее стали фиксировать поражение при опоздании на час). Тем не менее он сумел настолько рационально воспользоваться оставшейся минутой, что свел партию к ничьей на 29-м ходу.

● Турнирные сборники пестрят сообщениями о гроссмейстерах и мастерах, которые, находясь в цейтноте, надевали по две пары очков, пытались зажечь сигару не с той стороны и даже утрачивали представление о том, каким цветом они играют. Кое-кто склонен был объяснять своим неумением расходовать время даже тот факт, что не смог стать чемпионом мира. Однако, по справедливому замечанию А. Алехина, ссылка на цейтнот "так же мало может считаться оправданием, как, например, ссылка правонарушителя на то, что он был пьян в момент совершения преступления". Еще меньшего оправдания заслуживают, так сказать, жертвы цейтнота своих противников - лица, которые в условиях нехватки времени у партнера совершенно забывают о творческом содержании борьбы и максимально взвинчивают темп игры, чтобы вынудить соперника просрочить время или допустить решающую ошибку. Подобная практика характеризуется, быть может, не меньшим числом грубых просмотров, чем вынужденная игра на флажке, и очень часто приводит к тому, что охотник становится дичью (не говоря уже об этической стороне вопроса).

● В качестве психологического оружия иногда используется не только цейтнот противника, но и... свой собственный. Попав в тяжелую позицию, которую чисто шахматными средствами обострить невозможно, один из партнеров умышленно "загоняет" себя в цейтнот, чтобы по крайней мере максимально обострить эмоциональную обстановку вокруг партии. В известном смысле можно говорить о таком "искусственном цейтноте", как о тактическом приеме. Весьма эффективный способ борьбы с подобным приемом демонстрировал М. Ботвинник. Часто, когда его партнеры находились в цейтноте, Ботвинник намеренно дважды повторял ходы, чтобы показать, что этот цейтнот не производит на него никакого впечатления и нисколько не нарушает его душевного равновесия.

● Рекордсменом по части благоприятного исхода цейтнотных ситуаций может считаться гроссмейстер С. Решевский. Испытывая недостаток времени почти в каждой партии, он тем не менее за всю свою более чем полувековую турнирную практику просрочил время лишь 7 раз, а тяжелым позициям, которые ему удалось спасти, находясь в жесточайшем цейтноте, несть числа.

● В отличие от Решевского, его соотечественник Р. Фишер в пору своей зрелости редко бывал в цейтноте. В декабре 1971 года в беседе с корреспондентом югославского еженедельника "Младость" он заметил, что играть в условиях недостатка времени - значит давать противнику огромную фору. "Это все равно, что давать ему вперед слона и пешку!" - конкретизировал американский чемпион.

И снова небольшая загадка: может ли шахматист, находящийся в цейтноте, быть упомянут в качестве... положительного примера? Оказывается, может.

Авиакампания "Америкэн эйрлайнс", установившая на большинстве принадлежащих ей самолетов систему телефонной связи с внешним миром, обратилась к пассажирам с просьбой во время телефонных переговоров "свысока" проявлять "такую же бережливость по отношению к секундам, какую проявляют шахматисты в цейтноте".