Глава пятая. От "игры королей" к игре народной

В одном из ранних арабских источников (воспроизведенном в более поздней рукописи) утверждалось, что "игра в шахматы предназначена для людей высокого ранга: королей, князей или придворных" и что "простолюдины не способны разобраться в ее тонкостях".

Между тем в так называемый золотой век исламских шахмат, по выражению некоторых зарубежных историков начавшийся в правление пятого халифа Аббасидской династии Харуна ар-Рашида (766-809) и продолжавшийся более 150 лет, шантрандж получил в странах Великого Халифата довольно массовое распространение. Шахматисты делились на пять (в более позднее время на 6) разрядов, причем правила точно определяли, какую фору должен давать представитель высшего из них (алий) при встрече с менее квалифицированным партнером.

Игроки высшего разряда были исключительным явлением. Арабская рукопись 1261 года, хранящаяся в библиотеке Британского музея, утверждает, что "редко когда более трех алиев жили в одно время". Согласно тогдашнему шахматному "кодексу", алий должен был давать представителям низких разрядов соответственно пешку, слона, ферзя, коня и ладью.

Следует учитывать, что ферзь в то время перемещался лишь на одно поле по диагонали, а слон - через одно поле по диагонали (перескакивая, если требовалось, через чужие и собственные фигуры). По тогдашней оценке, слон считался примерным эквивалентом полутора пешкам, ферзь - двум с половиной, конь - четырем, а ладья - шести.

"Если же кто берет вперед больше ладьи и все-таки проигрывает, - гласили правила, - ему вообще не следует садиться за доску, чтобы не позорить себя и род свой".

Известный историк шахмат (и шашек) дореволюционной России Д. Саргин в своей книге "Древность игр в шашки и шахматы" (Москва, 1915) обращал внимание на то, что в арабских шахматных руководствах IX столетия часто употребляется слово "игра", заимствованное, как он полагал, на Киевской Руси (куда, по мнению многих исследователей, шахматы проникли раньше, чем в Западную Европу, через Среднюю Азию). Саргин отмечал, что это обстоятельство не раз ставило в тупик западноевропейских авторов, незнакомых с русским языком. В результате возникло немало курьезных случаев перевода. Так, в середине XIX столетия англичанин Р. Перч перевел это слово "с арабского" как "хитроумный шах", а его соотечественник Н. Бленд расшифровал "игру", как "...фигуру, с помощью которой один из партнеров защищает своего короля от шаха со стороны неприятельской ладьи".

● Первые произведения русского былинного эпоса, возникшие в период расцвета Киевской Руси (X-XII столетия), изобилуют шахматными эпизодами и свидетельствуют о большой популярности и высокой народной оценке шахмат. В русских былинах шахматы не являются привилегией высших сословий: в них играют не только цари и князья, но и воины-богатыри, купцы, женщины, не уступающие соперникам-мужчинам в искусстве ведения боя на 64-клеточной доске. Шахматные состязания рассматриваются как испытание ума, сообразительности, находчивости, имеющее не меньшее значение, чем испытание ловкости и силы (во многих случаях "комплексное" соревнование начинается именно с шахматного поединка). В более поздний период шахматные эпизоды былин получили дополнительную смысловую нагрузку, поскольку в них нашли отражение идеи борьбы с татарским игом (шахматные поединки Добрыни Никитича и других богатырей с ханом Батыем, царем Калином и др.).

● После того как московский князь приобрел статус царя, шахматы на Руси стали нередко называть "царской игрой". И действительно, цари проводили за 64-клеточной доской долгие часы. По свидетельству современников, Иван Грозный даже умер, играя в шахматы. Вот как описывал в своем дневнике его кончину англичанин Джером Горсей, прибывший в Москву в 1573 году в качестве служащего британской "Русской компании".

"Около третьего часа царь направился в баню, где долго мылся в свое удовольствие и по обыкновению тешился любимыми песнями. Около семи часов его привели оттуда заметно посвежевшим и усадили. Царь подозвал одного из приближенных, дворянина Родиона Биркина, к которому испытывал особое расположение, и велел ему принести шахматный столик. Когда Иоанн расставлял фигуры, его король несколько раз падал. Главный его фаворит, Борис Федорович Годунов, и другие столпились вокруг. Государь был одет в просторное платье, рубаху и холщовые штаны. Внезапно он почувствовал дурноту и упал навзничь. Поднялся шум, и возникло всеобщее смятение: кто бросился за водкой, кто - в аптеку за золотоцветом и розовой водой, кто - за духовником и лекарем. Тем временем он скончался от удушья".

В том же дневнике, несколькими страницами позже, Горсей отмечает, что и Борис Годунов увлекался шахматами. "...Вечером лорд Борис Федорович послал за мной, - пишет он, - и, явившись, я застал его играющим в шахматы с принцем крови, князем Иваном Глинским".

Несмотря на церковный запрет ("А быть может, отчасти и благодаря ему", - пишет Г. Голомбек в своей "Истории шахмат"), растет популярность игры и среди простого народа. Это подтверждается многочисленными свидетельствами зарубежных авторов той эпохи. Немецкий путешественник А. Олеарий, трижды посетивший Москву в 30-х годах XVII столетия, назвал ее жителей "умелыми шахматными игроками". Его соотечественник Я. Рейтенфельс в "Сказании о Московии" писал, имея в виду шахматы, что "за этой игрой в настоящее время коротают досуг и старики и дети на всех улицах и площадях Москвы". В том же духе высказывался курляндский посол Г. Таубе, сообщавший из Москвы в 1675 году: "Карт здесь не знают, шахматы же известны и пользуются большой любовью". Находившийся в свите польского посольства (1676) Бернгард Леопольд Таннер отмечал, что "русские купцы увлекаются шахматами...".

Еще раньше, в 1616 году, герцог Август фон Брауншвейг-Люнебург, скрывавшийся под псевдонимом "Густавус Селенус", в книге "Шахматы, или Королевская игра" писал: "Эти русские, или московиты, очень хорошо и усердно играют в шахматы. Они так искусны в этой игре, что, по-моему мнению, другим народам крайне трудно с ними соперничать"^*.

^* (Цитируется по книге Д. Саргина "Древность игр в шашки и шахматы". Москва, 1915.)

Небезынтересно и мнение, высказанное по этому поводу и английским философом конца XVI - начала XVII столетия Робертом Бертоном: "В далекой Московии, - писал он в 1626 году в своем трактате "Анатомия меланхолии", - где зимой свирепствуют такие морозы, что приходится все время сидеть у печи, только глубокая привязанность жителей этого государства к шахматам позволяет им избегать меланхолии и сохранять благополучие и приветливость".

● В конце XVII столетия шахматы в России отметили свой драматургический дебют. В стихотворной пьесе выдающегося белорусского и русского просветителя Симеона Полоцкого, которая была напечатана в Москве в 1685 году под названием "История, или Действие евангельской притчи о блудном сыне", во втором акте главный персонаж играет в шахматы...

К этому же времени относится появление первых русских пословиц и поговорок с шахматными терминами. Некоторые из них весьма красочны и имеют глубокий социальный смысл. Например: "Дожили до мату: ни хлеба про голод, ни дров про хату".

Шахматы в средневековой Европе назывались "королевской" или "рыцарской" игрой, и, действительно, короли и рыцари много и охотно играли в шахматы.

Родоначальник британской шахматной журналистики Джордж Уокер в своем "Новом трактате о шахматах", вышедшем в 1832 году, не без иронии заметил, что в эпоху средневековья древняя игра выполняла функции инструмента гуманности и цивилизации, поскольку "она была едва ли не единственным средством, способным отвлечь рыцарей от бесконечных кровопролитий на поле брани". Однако буйный рыцарский нрав и здесь давал себя знать, так что шахматные поединки нередко перерастали в рукопашные схватки. Английский поэт конца XVI - начала XVII столетия Николас Бретон в одном из стихотворений рекомендовал при игре в шахматы со слабым партнером воздерживаться от насмешливых замечаний в его адрес, так как вполне может оказаться, что тот владеет шпагой с большим искусством, чем шахматными фигурами. "А потому, - поучал Бретон, - веди себя скромно, поставь ему мат и ступай своей дорогой".

● Средневековые хроники пестрят сообщениями о переломанных черепах, которыми заканчивались единоборства между рыцарями на 64-кле-точной доске. При этом орудием убийства обычно оказывалась шахматная ладья - самая могучая фигура того времени, имевшая соответствующие габариты. Между прочим, право на изображение шахматной ладьи в родовых гербах считалось тогда особой привилегией и предоставлялось правителями своим вассалам за доблесть, проявленную в боях. Согласно "Полному описанию геральдики" Джозефа Эдмондсона, вышедшему в Лондоне в 1780 году, в конце XVIII столетия в одной только Англии насчитывалось 26 дворянских фамилий, в родовом гербе которых красовалось изображение ладьи.

● Средневековые рыцарские романы полны упоминания о королях и владетельных князьях, которые, играя в шахматы, как значительно позднее стали говорить, "на интерес", ставят под заклад свои государства (а заодно и жен), о полководцах, забывающих в разгаре шахматной схватки о необходимости руководить настоящими сражениями, об аристократических пленниках, играющих в шахматы после вынесения им смертного приговора и просящих отложить казнь до окончания партии. Даже довольно скептически настроенные авторы "Оксфордского справочника" пишут, что некоторые из этих историй вполне могут быть основаны на реальных фактах.

● Шахматная терминология встречается не только в средневековой литературе, но и в дипломатической переписке той эпохи.

В 802 году халиф Харун ар-Рашид получил от императора Византии Никифора Логофета следующее послание:

"Императрица, которой я наследовал, - писал Логофет, - считала тебя ладьей, а на себя смотрела, как на пешку. Вследствие этого она согласилась платить тебе дань, тогда как должна была бы потребовать таковую от тебя, и притом вдвое более значительную. Это объясняется слабостью ее пола. Теперь же я требую, чтобы ты тотчас же по получении этого письма вернул мне все деньги, которые вымогательски урвал у нее. В противном случае меч нас рассудит".

Взбешенный Харун вернул это послание отправителю, приписав на обороте несколько слов, не укладывающихся в нормы современного этикета: "От Харуна, повелителя правоверных, византийской собаке Никифору: я прочитал твое послание, сын потаскухи. Ты не услышишь моего ответа, ты его увидишь!"

После этого Харун двинул свои войска на Византию и на полях сражений его аргументы оказались более весомыми.

● По крайней мере, в одном случае шахматы сыграли роль искры, из которой едва ли не разгорелось пламя войны.

В "Анналах" итальянского города Пиза за 1214 год рассказывается о том, как к городским властям обратился германский император с просьбой оказать ему помощь в организации карательной экспедиции против Генуи. Воинственные намерения императора были продиктованы стремлением отомстить генуэзским купцам, высадившимся в местечке Сутри, на Тосканском побережье Италии, в момент, когда он играл в шахматы с папой Иннокентием III. Купцы самым непочтительным образом вмешались в течение борьбы. В "Анналах" приводятся следующие слова оскорбленного венценосца: "Когда я раздумывал над тем, поставить ли папе мат сразу или сначала забрать у него ладью, чтобы продлить себе удовольствие, перед нами возникли наглые генуэзцы, которые принялись шарить своими грубыми ручищами по доске, роняя фигуры..."

О том, какую роль играли шахматы в жизни средневековых властителей, можно судить по одному древнеирландскому документу, воспроизведенному в декабрьском номере "Бритиш чесс мэгэзин" за 1933 год. В этом документе, представлявшем собой своеобразное "расписание основных занятий" короля, говорилось: "Закон устанавливает семь достойных занятий для короля. По воскресеньям король должен пить эль, ибо тот не может считать себя законопослушным ирландцем, кто не пьет эля по воскресеньям. По понедельникам король должен заниматься делами управления государства, по вторникам - играть в шахматы, по четвергам - предаваться любовным утехам, по пятницам - участвовать в скачках, по субботам - творить суд и расправу".

● Некоторые средневековые монархи, убежденные в том, что все сущее в поднебесье должно быть им подвластно, нередко по собственному произволу меняли правила игры в шахматы, вводили новые фигуры или переименовывали старые. Так, в Швеции король Карл XII, будучи убежденным женоненавистником, приказал упразднить шахматную королеву (точнее, "даму", как в Швеции зовется ферзь) и заменить ее... фельдмаршалом.

● Среднеазиатскому государственному деятелю и полководцу правителю Самарканда Тимуру (Тамерлану), жившему в конце XIV - начале XV столетия, приписывается изобретение одного из вариантов "больших шахмат"^* с 144-клеточной (12Х Х12) доской и такими дополнительными фигурами, как верблюд, жирафа, лазутчик и барабанщик-трубач.

^* (Различные варианты "больших шахмат" возникали и исчезали на протяжении более чем 1000 лет. Один из них с доской 16X12 предложил в 1916 году Капабланка. Самым большим "долгожителем" среди всех этих вариантов оказался так называемый курьер с доской 12X8, находивший приверженцев (в основном в пределах Германии) с XII по XIX век.)

По свидетельству летописцев, однажды, когда Тимур во время похода играл в шахматы, к нему в палатку вошел гонец, принесший сразу две радостные вести: у эмира родился сын и пал город на реке Ситон, долгое время выдерживавший осаду его войск. В момент появления гонца Тимур объявил своему противнику "шахрукх", что означало одновременно нападение на короля и ладью (или, попросту говоря, "вилку"). Этим именем был наречен новорожденный, и оно же стало названием завоеванного города.

Придворный шахматист Тимура Алаэддин ат Табризи, более известный под именем Квайя Али Шатранджи, считался сильнейшим игроком своей эпохи (отсюда прозвище "шатранджи" - шахматист, игрок в шахматы), независимо от того, садился ли он за 64-клеточную или 144-кле-точную доску.

● В прежние времена некоторые историки при описании жизни королей и других властителей подчас злоупотребляли шахматными "мизансценами". Это вызывало скептическое отношение у части читателей. Уже упоминавшийся Джордж Уокер, например, получил от одного из таких скептиков письмо следующего содержания: "Сэр, в вашем "Новом трактате о шахматах" вы утверждаете, будто известие о восстании мятежных баронов в 1216 году застало короля Иоанна Безземельного за партией в шахматы. Вы сможете убедить меня в достоверности этого факта, лишь предоставив текст партии, разыгранной королем".

Уокер, что называется, за словом в карман не полез. "Уважаемый сэр, - отвечал он, - как человеку, проявляющему повышенный интерес к истории, вам следовало бы знать, что король Иоанн Безземельный был совершенно неграмотен, а потому не мог записывать свои шахматные партии".

● Шахматы были не только одной из сфер проявления придворных нравов феодальной Европы, но и своеобразным средством их сатирического изображения. "Придворная жизнь - серьезная, подчас трагическая игра, которая в чем-то сродни шахматам, - отмечал в своей книге "Характеры или нравы нашего века" французский писатель XVII столетия Лабрюйер. - Как и в шахматах, вы должны составить себе ясный план действий и последовательно проводить его в жизнь, устанавливая находящиеся в вашем распоряжении фигуры на самых подходящих для этого позициях. Одновременно следует внимательно следить за действиями вашего противника, чтобы не попасться в его ловушку и не позволить ему провести выигрышную комбинацию. Оценивая свои ресурсы, не пренебрегайте пешками, ибо при умелом руководстве с вашей стороны пешки могут превратиться в ферзей и помочь вам выиграть партию".

Рассматривая эти строки с шахматной точки зрения, нельзя не обратить внимания на "приоритет" Лабрюйера, который задолго до своего великого соотечественника Филидора подчеркнул большое потенциальное значение пешек.

● В конце XVIII столетия в Новой Франции (так называлась часть Канады, находившаяся под французским владычеством) поэт и публицист Гастон Местье, который выступал в качестве выразителя интересов 3-го сословия, использовал шахматные сюжеты для сатирического изображения короля Людовика XVI, его супруги Марии-Антуанетты, представителей высшей знати. За одну из таких поэм, где изображались два шута, стоящие по обе стороны от короля, дабы скрыть от него происходящее вокруг, Местье по приказу губернатора был заключен в тюрьму.

Немецкии историк второй половины XIX столетия И. Вейс в своем исследовании "Внешний быт народов" (в русском переводе была издана в Москве в 1876 году) сообщал, что еще в XIII веке во Франции (Париж), Германии (Аугсбург, Нюрнберг и Ульм) и Италии (Флоренция и Венеция) существовали цеха, производившие шахматы не только по специальным заказам царствующих домов и аристократических семейств Европы, но и для удовлетворения массового спроса. В то время как короли и князья стремились перещеголять друг друга шахматными досками чеканной работы со вставленными в них жемчужинами, фигурами из хрусталя и красного мрамора, во Франции и Италии устраивались народные празднества с "живыми шахматами", в Германии широкую известность приобрела "шахматная" деревня Штрёбек (иногда она упоминается в литературе как Штропке).

...Это случилось почти тысячелетие назад. Епископ Арнульф фон Хальберштадт, владевший поместьем Штрёбек, близ старинного немецкого города Магдебурга, в свободное от богослужений время занимался тем, что в современной Америке называется "киндэппингом", то есть похищением людей с целью получить за них выкуп. Однажды в руки епископа попался граф Гунцеллин, никогда не расстававшийся с 64-клеточной доской. Долгие месяцы провел титулованный пленник в епископских владениях, прежде чем его семья внесла выкуп. Коротая время, граф Гунцеллин вначале играл в шахматы со своим похитителем, однако это оказалось весьма небезопасным делом, поскольку "епископ с большой дороги" после проигрыша приходил в ярость и грозил увеличить сумму выкупа. Тогда Гунцеллин начал обучать игре в шахматы жителей округа, от мала до велика.

Так гласит одна из многочисленных легенд о возникновении "шахматной деревни".

Шахматные традиции общины Штрёбек сохранились по сей день. В 1921 году "шахматная деревня" с разрешения министерства финансов Пруссии выпустила денежные боны достоинством в 25, 50 и 75 пфеннигов, которые до конца года находились в обращении по всей стране. Каждая ассигнация была заверена подписью старосты общины. На ней стоял регистрационный номер и был изображен герб деревни (шахматная доска с конем и пешкой).

В 1823 году в школе Штрёбек было введено преподавание шахмат (с 3-го класса). Ныне в кабинете шахмат местной школы выписаны фамилии всех ее чемпионов - 163 человека!

Английский журнал "Уайд уорлд", поместивший в сентябре 1891 года рассказ о деревне Штрёбек, привел некоторые любопытные сведения о существовавших там в старину обычаях. "Чужие" женихи, например, должны были "выигрывать" местную невесту за шахматной доской у ее родителей. В случае проигрыша партии претендент на руку девушки не только получал отказ, но и выплачивал денежный штраф. Нередко родители передоверяли роль экзаменатора деревенскому старосте - по традиции, сильному шахматисту. Это обеспечивало общине Штрёбек неплохой доход...

В настоящее время почти все взрослое население Штрёбека играет в шахматы. Женская команда выступает в чемпионате республиканской лиги, а мужская, юношеская и детская - в чемпионатах Магдебургского округа.

В праздничные дни деревенская площадь становится своеобразным шахматным театром на открытом воздухе. Школьники устраивают представления "Живые шахматы", разыгрывая под музыку интересные партии, задачи и этюды. Вот "танцевальный" этюд, исполненный в одном из таких спектаклей (май 1985 года).

Белые выигрывают

1. Kd5+! Ф:d5 (иначе черные теряют ферзя) 2. ФgЗ+ Kpe43. Фg2 + Kpd44.c3 + Kpc4 5. Фа2+, и белые выигрывают. Не меняет дела и 2... Kpf5 3. Фg5 + Kpe6 (или 3... Кре4 4. Фg2+ и т.д.) 4. Фg8+.

С 1886 года в общине Штрёбек ведется "Шахматная хроника", регистрирующая наиболее важные события в мире 64 клеток. В "Книге почетных посетителей" "шахматной деревни" оставил свои автографы ряд выдающихся гроссмейстеров.

● В XVII столетии на немецкой земле в дополнение к "шахматной деревне" появился и "шахматный город" - Шахштадт, основанный уже знакомым нам герцогом Августом фон Брауншвейг-Люнебургом (тем самым, что в 1616 году опубликовал под псевдонимом Густавус Селенус "Королевскую игру"). Как свидетельствуют Я. Зильберман и В. Унцикер в своей "Истории шахмат", жителям Шахштадта предоставлялись многочисленные привилегии, если они давали обязательство "неустанно совершенствоваться в шахматах - этой благородной игре". Специальные гонцы рассылались в соседние государства с тем, чтобы, выражаясь современным языком, проводить там рекламные кампании, способствующие притоку иностранных туристов в Шахштадт.

● Современный западногерманский историк Гельмут Фаустин документально установил, что одно из первых официальных шахматных соревнований в Европе состоялось в немецком университетском городе Гейдельберге в 1467 году. Знакомясь с архивными материалами в городе Нордлингене, он обнаружил послание, полученное местными любителями шахмат от Гейдельбергского общества "игры на шахматной доске", содержавшее приглашение принять участие в турнире, начало которого было назначено на 21 октября 1467 года.

Участникам гарантировался свободный проезд в Гейдельберг, бесплатное размещение и питание. По условиям турнира победитель (в случае если бы им оказался иногородний) получал статус почетного гражданина Гейдельберга, а также денежный приз. Вместе с тем гостеприимные организаторы требовали от каждого участника денежного залога в один гульден в качестве гарантии его невыхода из турнира в случае слабого старта.

Турнир в Гейдельберге способствовал росту популярности игры в Германии, причем центр шахматной жизни вскоре переместился в вольный город Нюрнберг: с 1477 года состязания поклонников Каиссы стали проводиться там столь же регулярно, как состязания майстерзингеров (мастеров пения).

Существовали две категории шахматистов: "мастера" (Meister) и "подмастерья" (Gesellen). Такая структура сохранилась до начала Тридцатилетней войны (1618- 1648), после которой шахматная жизнь в Германии пришла в упадок.

Более устойчивый характер носил шахматный бум в маленькой северной Исландии - стране, с давних пор не знавшей войн. Найденные археологами шахматные фигуры и другие исторические свидетельства говорят о проникновении туда шахмат в начале XI века.

Немало упоминаний об игре содержится и в древних исландских сагах.

В 1117 году исландский скальд (поэт-сказитель) Хьелдруп сочинил сагу о единоборстве двух рыцарей, прибывших в "страну гейзеров" из дальних краев, чтобы за шахматной доской решить вопрос о том, кто из них сильнейший игрок в мире. Один из прибывших, рыцарь Ульф, был приветлив и прост в обращении; другой, рыцарь Герворан, напротив, замкнут и высокомерен. В силу своего высокого уважения к шахматам исландцы прощали заносчивому и спесивому гостю его надменные манеры, но когда выяснилось, что "за шахматной доской он не король, а пешка", подвергли его насмешкам и с позором изгнали из страны.

● Необычная популярность шахмат сохранялась в "стране гейзеров" на протяжении многих столетий. Немецкий историк второй половины XVIII века Гюнтер Валь писал в своей книге "Дух и история шахматной игры" (1798), что в современной ему Исландии шахматы были предметом страстного увлечения. Супружеские пары продолжали разыгрывать шахматные партии даже ночью, лежа в постели. При этом они поочередно держали в руках зажженную свечу (те, что побогаче, заставляли своих слуг дежурить с зажженными свечами). Подобная "игра с огнем" нередко приводила к пожарам.

В 1931 году, когда А.Алехин выступал в столице Исландии Рейкьявике с сеансами одновременной игры, национальный парламент был распущен на каникулы.

В наши дни по числу международных мастеров и гроссмейстеров на "душу населения" Исландия значительно опережает многие страны мира.

● В другой европейской стране с сильными республиканскими традициями, Швейцарии, жители кантона Фрибур 22 июня 1476 года одержали решительную победу в битве с вторгшимися на их территорию войсками герцога Карла Бургундского. Обратив интервентов в бегство, они захватили ставку их предводителя. В числе трофеев им достались личные шахматы герцога. Торжествующие швейцарцы сочинили балладу, в которой шахматы воспевались как "истинно республиканская игра". В балладе говорилось, что "король являет собой жалкую, трусливую и неуклюжую фигуру, прячущуюся за рядом пешек и рискующую выползать из своего логова, лишь когда доска совершенно пустеет".

Если верить британскому историку Джорджу Бэнкрофту, Каисса весьма существенным (хотя и косвенным) образом проявила свои республиканские симпатии в ходе войны североамериканских колоний Англии за независимость.

В канун битвы при Трентоне (1776), во время которой силы повставнцев во главе с Джорджем Вашингтоном нанесли чувствительное поражение войскам британского короля под командованием генерала Рола, последний играл в шахматы с одним из своих офицеров. Когда Ролу подали экстренное донесение о внезапном переходе колонистов через реку Делавер, он, будучи увлечен игрой, рассеянно сунул депешу в карман и... забыл о ней. В результате на стороне повстанцев оказался фактор внезапности, что и предопределило исход сражения в их пользу. "До этого же момента, - продолжает Бэнкрофт в своей "Истории США", - судьба восстания американских колоний висела на волоске, подобно мерцающим огонькам затухающего пламени".

● 11 ноября 1793 года член революционного конвента Французской Республики якобинец Гитон-Морво со страниц газеты "Монитер" призвал к устранению из шахматной терминологии "монархического элемента". Он предлагал короля заменить "знаменем". "Фигура, так глупо называемая "королевой" или "дамой", - продолжал Гитон-Морво, имея в виду ферзя, - должна быть переименована в "адъютанта", а ладья в "пушку", что более соответствует нынешней тревожной обстановке, когда приходится защищать Республику от врагов".

Рокировку, по замыслу неукротимого якобинца, следовало обозначать термином "Батарея, к знамени!".

В 1881 году один из сильнейших французских шахматистов Арну де Ривьер предложил весьма удачный компромиссный вариант для решения спора о королевской или республиканской сущности шахмат. На банкете, устроенном по случаю окончания 1-го национального чемпионата Франции, он произнес следующий тост: "Мы уже пили за Республику, - сказал он, - а теперь я поднимаю бокал за Королевство! Да, да я не оговорился: давайте выпьем за королевство шахмат - единственное в мире, достойное существования с точки зрения истинного республиканца!".

В 30-х годах XIX столетия, когда во многих странах Европы уже появились десятки шахматных клубов и кружков, Джордж Уокер пророчески писал: "Шахматы, которые еще недавно были привилегией аристократов, находятся на пути к тому, чтобы сделаться достоянием миллионов людей. Эта игра по самой природе своей глубоко демократична. Она служит одновременно призывом и предупреждением: призывом к пешкам пробиваться в ферзи и предупреждением королям о том, что их власть не безгранична. Шахматы уравнивают все ранги и сословия, разграничивая людей исключительно по степени их изобретательности и таланта".

В конце ХГХ - начале XX столетия шахматы приобретают большую популярность в студенческой и рабочей среде.

● Шахматный клуб немецкого города Брауншвейга, располагавший в конце прошлого столетия богатейшей библиотекой, сообщил в 1879 году, что обнаружил у себя рукопись некоего "студиозуса" (студента) К. Хагиуса под названием "Похвальное слово шахматам", датированную 1629 годом. Этот любопытный документ представляет собой причудливую смесь богословских рассуждений и литературной критики, возвышенной риторики и натуралистического бытописательства, мистики и буффонады.

Во вступительной части рукописи автор изрекает, что "шахматы возвышаются над всеми остальными играми, подобно кипарису, возвышающемуся над ползучим кустарником" и что хотя он не может с точностью назвать имя изобретателя шахмат, тем не менее убежден, что "муж многодумный, придумавший столь достославную игру, должен приходиться богине разума Афине если не сыном, то уж по крайней мере племянником".

Далее Хагиус переходит из сферы мифологии в сферу космологии и начинает туманно разглагольствовать о "всемогущих космических силах", якобы предопределяющих судьбу человека, равно как и судьбу каждой шахматной партии. Именно поэтому, считает он, "в шахматах, как и в жизни, очень часто бывает так, как когда, казалось бы, успех уже близок, все неожиданно рушится".

Мало-помалу "Похвальное слово шахматам" приобретает характер гневной филиппинки. Не отличающийся последовательностью "студиозус" пишет о том, что "шахматы слишком овладевают помыслами играющих, приобретают над ними колдовскую власть и могут оказаться источником всевозможных бед". Он восхваляет английского короля Иакова I, "запретившего своему сыну Карлу играть в шахматы, с тем чтобы предохранить его от всяких неприятностей".

Но вот Хагиус переходит к самокритике, и сразу же выясняется, что причины его неудач в жизни и за шахматной доской не имеют ничего общего с мистическими силами. "Студиозус" кается, что на собственном горьком опыте убедился в том, "сколь неразумно играть на деньги в шахматы с человеком, который превосходит тебя в этой игре". Поэтому он всей душой приветствует изданное в его городе постановление, по которому денежные ставки при игре в шахматы не должны превышать одного талера за партию, "а если превысят, то оба игрока облагаются штрафом в пользу домов призрения для бедных". В заключение Хагиус, как ни в чем не бывало, вновь рассыпается в похвалах по адресу шахмат и торжественно клянется "добиться высших успехов в этой благородной игре".

Сомнительно, однако, что свойственные "студиозусу" отсутствие последовательности и склонность "растекаться мыслью по древу" позволили ему выполнить эту клятву.

● В Англии философ и педагог конца XVI - начала XVII столетия Томас Коген в своем "Сборнике советов студентам о том, как сохранить здоровье и пополнять знания", в частности, писал: "Древняя игра под названием "шахматы" заслуживает самых лестных слов. Это полезное упражнение для ума, помогающее вырабатывать последовательность в рассуждениях и действиях и постигать явления в их совокупности. Когда в каждой студенческой комнате можно будет найти шахматную доску и фигуры, появится надежда на то, что со временем в Англии исчезнет постоянная скудость государственных умов".

Мысль о шахматной доске и фигурах "в каждой студенческой комнате" долгое время не выходила за рамки благих пожеланий. Однако где-то в середине XIX столетия забрезжил свет в конце тоннеля.

● 28 марта 1873 года состоялся первый матч между сборными командами шахматистов двух крупнейших британских университетов Оксфордского и Кембриджского. На фотографии, запечатлевшей момент этой встречи (на семи досках), привлекают внимание два обстоятельства: единообразие в одежде зрителей и участников - все они во фраках и цилиндрах - и полное отсутствие женщин. А сто десять лет спустя в традиционном матче этих знаменитых вузов Великобритании лишь женщина спасла Кембридж от разгрома с сухим счетом, принеся своей команде единственное "очко престижа". Итак, сдвиг налицо: женщины теперь и наблюдают за игрой, и сами играют. Однако униформизм в одежде сохранился, с небольшой оговоркой: фраки уступили место джинсам, в которых ныне щеголяют представители обоего пола.

Более чем столетняя история шахматных баталий Оксфорда и Кембриджа знает немало курьезных эпизодов. Так, в 1897 году команду Кембриджа возглавлял студент тринитского колледжа Элистер Кроули, известный впоследствии своими книгами по черной магии. Он оказался единственным в команде, потерпевшим поражение. Объясняя свою неудачу, Кроули заявил: "Вначале я хотел победить, не прибегая к черной магии, а когда мое положение стало трудным, я находился в таком сильном цейтноте, что на нее уже не было времени".

В конце 40-х годов чаша весов в этих традиционных матчах начала решительно склоняться в пользу Кембриджа. Раздосадованные питомцы Оксфорда прибегли к отнюдь не джентльменским способам мести. Они распространили слух, будто в 1883 и 1885 годах Кембриджский университет дважды встречался в матчах с обитателями Бедлама (знаменитая лечебница для душевнобольных в Лондоне), причем оба раза потерпел поражение. После этого оксфордцы направили тогдашнему президенту шахматного клуба Кембриджа доктору Дж. Грею официальный запрос с просьбой подтвердить или опровергнуть эти сведения.

Ответ д-ра Грея гласил: "Все верно, джентльмены, за исключением некоторых малозначительных деталей. Мы действительно проводили в те годы матчи, но не с Бедламом, а с вашим университетом и не проиграли их, а выиграли".

Как бы то ни было, традиционные матчи Оксфорда и Кембриджа в значительной мере способствовали росту популярности шахмат в британской студенческой среде. В настоящее время в Великобритании ежегодно проводятся личный и командный чемпионаты студентов, а студенческая сборная страны принадлежит к числу сильнейших в мире.

В рабочей среде шахматы получили распространение в начале XX века. Пример подала Германия.

Первое рабочее шахматное объединение - "Немецкий рабочий шахматный союз" было основано в Нюрнберге 7 апреля 1912 года. Союз издавал ежемесячный журнал "Арбайтер шахцайтунг" ("Рабочий шахматный журнал"). Еще раньше на территории Германии возникает целая сеть клубов для людей труда, презрительно именуемых буржуазной публикой "клубами шахматных оборванцев". Не обошлось без инцидентов на этой почве.

● В июне 1908 года берлинская "Дойче шахцайтунг" сообщила, что "Шахматный клуб рабочих" в Штутгарте, арендовавший один из павильонов кафе "Вестэнд", поставлен владельцем заведения в известность о расторжении ранее заключенного контракта. "Уважаемые господа", завсегдатаи кафе выразили недовольство соседством "мастеровых" - посетителей клуба. Произошло это после того, как однажды кто-то из господ, рискнув помериться силами с мастеровыми за шахматной доской, потерпел фиаско.

● "Демократизация" шахмат в военной среде также проходила не без "шероховатостей". В конце 1894 года шахматный клуб Альтоны (одного из предместий Гамбурга) в своем отчете сообщал, что благодаря содействию со стороны командующего IX армейским корпусом генерала фон Вальдерзее активистам клуба удалось развернуть энергичную деятельность по пропаганде шахмат в воинских частях и подразделениях и провести там ряд турниров. Вместе с тем обращалось внимание и на отрицательный эффект этого начинания. Оказывается "офицеры и унтер-офицеры, проиграв турнирную партию нижним чинам, нередко тут же налагали на них дисциплинарные взыскания..."