С Леонидом Захаровичем я познакомился осенью 1969 года в Москве. Я вернулся из Стокгольма с первенства мира среди юношей и вскоре оказался в роли зрителя на очередном чемпионате СССР, где болел за своего наставника - Семена Абрамовича Фурмана. Он-то и представил меня знаменитому гроссмейстеру, когда они анализировали свою партию. Я с интересом смотрел, как по-разному они подходят к позиции. Фурман стремился давать обобщающие оценки, Штейн "выстреливал" пулеметные очереди вариантов.
Через год мы вдвоем со Штейном представляли нашу страну на турнире, проходившем в столице Венесуэлы Каракасе. Почти месяц нам пришлось провести вместе. Тогда и состоялась наша первая партия. Она без большой борьбы окончилась вничью.
На старте мы с ним конкурировали за лидерство. Потом наши цели стали разными: Штейн продолжал преследовать ушедшего вперед Кавалека, я стремился выполнить норму гроссмейстера, и когда добился этого, Леонид Захарович тепло поздравил меня. Мы вместе готовились к партиям, анализировали их, и я мог уже составить четкое впечатление о его творческом и спортивном облике.
Талант у Штейна был фантастический!
Но и тогда и впоследствии мне казалось, что он обделял себя. Мало работал. Узок у него был дебютный репертуар - в основном староиндийские построения обоими цветами, сицилианская черными... Эти схемы он отработал очень подробно, чувствовал их нюансы, и они приносили ему успех. Но для гроссмейстера такого класса, как Штейн, в турнирах высшего уровня этого оказывалось недостаточно.
Первая боевая партия между нами состоялась в Риге на чемпионате СССР 1970 года. Это был очень интересный поединок, он приведен в книге. Штейн нашел изящное спасение в худшей позиции.
Для Штейна характерна была бесконечная вера в свои силы. Он обладал тонким чутьем в позициях с обоюдными шансами, острым тактическим зрением. Правда, он несколько недолюбливал технические позиции. Вспоминаю, как в Риге он с Игорем Зайцевым согласился на ничью, имея лучший эндшпиль с двумя слонами. У него спросили:
- Почему ничья? Ведь у вас были шансы?
- Да,- ответил Штейн,- шансы были. Но для того, чтобы их реализовать, нужно еще иметь усидчивость Фурмана...
В следующем, 1971 году мы вместе играли на Мемориале Алехина. Это был супертурнир с участием пяти чемпионов мира разных лет. Он стал лебединой песней Штейна. Леонид Захарович играл превосходно, уверенно лидировал, но к концу турнира заметно устал, и мне удалось его настичь. Мы разделили 1-2-е места. Так совпал мой первый крупнейший международный успех с последним триумфом Штейна.
Я уверен, что Штейн мог бы дать шахматам гораздо больше того, что он оставил. Но тем не менее его вклад в сокровищницу древней игры весьма значителен, своеобразен, ярок и по-своему неповторим.